Лаврентий Гурджиев - Сталин шутит…

При всей своей строгости Сталин иногда давал уроки снисходительного отношения к небольшим человеческим слабостям. Маршалу артиллерии Н.Д. Яковлеву запомнился характерный случай. Он описал его.

Как-то раз мы задержались в кабинете Верховного Главнокомандующего дольше положенного. Входит Поскребышев и докладывает, что такой-то генерал прибыл. Сталин говорит: пусть войдет. Ко всеобщему изумлению, вошедший в кабинет генерал был нетрезв. Подойдя к столу, он, бледный и нетвердо державшийся на ногах, вцепился руками в его край. Нечленораздельно пробормотал, что явился по приказанию. Все, кроме Сталина, затаили дыхание.

Вождь поднялся, приблизился к генералу, постоял и вдруг к еще большему изумлению присутствующих незлобиво спросил:

– Вы как будто сейчас нездоровы?

– Да, – еле выдавил тот пересохшими губами.

– Тогда мы встретимся с вами завтра.

Когда за генералом закрылась дверь, Сталин улыбнулся внутренним мыслям, и ни к кому не обращаясь, словно для себя промолвил:

– Он сегодня получил орден за успешно проведенную операцию. Не знал, что будет вызван. Ну и отметил на радостях награду… Не за что наказывать.

У всех отлегло от сердца, все заулыбались.

Год 1943-й. Самый разгар войны. Вроде бы не до музыки и песен. Но Сталин принимает историческое решение – у Советского Союза должен появиться новый Государственный гимн. (Раньше это был «Интернационал», который решили оставить в качестве партийного гимна.) Окончательная редакция была готова в декабре. Автором музыки стал композитор и дирижер А.В. Александров, авторами слов – литераторы СВ. Михалков и Г.А. Эль-Регистан (Уреклян).

В Кремле отмечали историческое событие: гимн утвержден и впервые будет исполнен в новогоднюю ночь 1 января 1944 года. За столом справа и слева от Сталина сидели Эль-Регистан и Михалков.

Первый несколько раз настойчиво пытался положить на тарелку вождю закуску. Сталин мягко сделал ему замечание:

– Не надо ухаживать за мной. Я здесь хозяин, а вы гость. Значит, я должен ухаживать за вами.

Второй почтительно слушал тосты и добросовестно опорожнял фужер за фужером. Сталин мягко сделал ему замечание:

– Не надо пить до дна, надо пригублять. А то мне будет неинтересно с вами беседовать.

Любопытно (и смешно), но главный гимнюк страны Михалков позднее уверял, что все происходило наоборот [21]. Дескать, это был он, кто подкладывал Сталину ветчину в тарелку, и это был Эль-Регистан, кто беспрерывно пил вино. Вполне возможно. Главное, что вождь не был обделен ни юмором, ни деликатностью.

Вклад в победу над фашизмом вносили все республики Советского Союза. Узбекистан не был исключением. Отсюда тоже уходили на фронт солдаты. Здесь производили вооружение. Принимали и размещали миллионы эвакуированных людей.

В 1943 г. руководитель республики Усман Юсупов доставил в Москву эшелон с подарками для фронта. Сталин принимал его вместо пятнадцати намеченных минут в течение двух часов. В приемной давно томился Хрущев. Наконец, ему было разрешено войти.

Хрущев, желая щегольнуть, явился в только что введенной новой форме: золотые погоны, брюки с красными генеральскими лампасами. Сталин еще раз оглядел скромно, если не бедно одетого Юсупова (у того даже часов не было и вождь подарил ему свои). Потом сравнил его с расфуфыренным Хрущевым и сказал:

– Ты привез подарки, другие радостные вести, а выглядишь, как… – Не докончив, продолжал, повернувшись к Хрущеву: «А этот угробил армию под Харьковом, но сияет золотом, как ни в чем не бывало, как…».

Сталину всегда было важно подчеркнуть, продемонстрировать всемогущество социалистического государства. Делалось это, во-первых, для подкрепления тезиса «если надо советской стране, то будет сделано все, даже невозможное», во-вторых, для подкрепления тезиса «если приказано советскому человеку, то будет выполнено, несмотря ни на что».

Как известно, к вождю переводчиком немецкого языка долгое время был прикреплен В.М. Бережков, переводчиком английского – В.Н. Павлов. Однако Сталин знал, что Бережков, будучи прекрасным специалистом по немецкому языку, столь же отлично владеет английским. И вот однажды во время войны, буквально за четверть часа до начала ответственных переговоров с американцами Сталину сообщают, что Павлов не сможет присутствовать, так как неожиданно заболел.

Американцы, уже прибывшие в Кремль, узнав об этом, заволновались: неужели переговоры будут отложены или сорваны. Советник посольства США в Москве Чарльз Болен, который выполнял обязанности переводчика с американской стороны, с тревогой спрашивает у Сталина: что делать? Но Сталин совершенно спокойно воспринимает сложившуюся ситуацию и невозмутимо заявляет: будем работать.

– Кто же будет от вас переводчиком? – нервничает Ч. Болен.

– Бережков, – отвечает Сталин и отдает распоряжение: – Вызовите его.

– Но ведь Бережков немецкий переводчик, а не английский, – не унимается Ч. Болен, который считал, что он хорошо осведомлен об окружении Сталина и кремлевских кадрах.

– Это не имеет значения.

– Как так не имеет значения?!

– Я ему прикажу – и Бережков будет переводить с английского.

Далее следует немая сцена. Далее американцы предполагают, что дядюшка Джо спятил, и пребывают в шоке. Далее является Бережков и по-военному отвечает на приказание Сталина – «есть!». Далее он блестяще выполняет свои обязанности. Далее американцы, обалдевшие от мистики происходящего, следят не столько за ходом переговоров, сколько за безупречным английским Бережкова.

Поверили ли они в то, что стали свидетелями гипнотических способностей Сталина, о которых ходило столько мифов? Убедились ли они в том, что Сталин может приказать все, что угодно, и это непременно будет исполнено? Трудно сказать. Но подтверждение тому, что Сталин был искусным знатоком и творцом неповторимых шуток и розыгрышей, теперь получил самый скептически настроенный читатель.

Легенда ходит в разных вариантах и, похоже, что она вобрала в себя пару-другую схожих историй, отражая, однако, вполне реальное явление.

Однажды на Тегеранской конференции Черчилль вызвал Сталина на соревнование по выпивке, и Сталин принял вызов. (Ссылаются даже на то, что якобы это имело место на дне рождения Черчилля – 30 ноября, который совпал с периодом проведения конференции и тогда же был отпразднован.) Члены британской делегации бросились к Молотову, умоляя его отговорить Сталина от соревнования. Черчилля невозможно перепить, уверяли они, с ним рядом спивались даже бывалые морские волки. Их опасения были понятны: Черчилль обязательно выиграет пари у Сталина, последний не стерпит унижения, и конференция провалится… Но Молотов ответил, что Сталин еще больше оскорбится, если предложить ему отказаться от спора.