Всеволод Глуховцев - Александр Первый: император, христианин, человек
- Название:Александр Первый: император, христианин, человек
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Всеволод Глуховцев - Александр Первый: император, христианин, человек краткое содержание
Император Александр I – одна из самых странных, загадочных, возможно, одна из самых недооцененных фигур отечественной истории… Отчасти, он сам, конечно, «виноват» в сотворении такой репутации о себе: был странным, сложным, скрытным человеком; несомненно, мог видеть и сознавать многое, честно искал правду, искренне поверил в Бога, свет веры хотел понести по Земле… и не сумел сделать почти ничего.
Монархам грех жаловаться на невнимание исследователей, и Александр Павлович не исключение. Библиография о нём огромна, дотошные люди прошлись по его жизни чуть ли не с хронометром, попутно описали судьбы других людей, так или иначе пересекшиеся с судьбой государя. Так стоит ли тысячу раз изученное, разложенное по полочкам и препарированное – изучать в тысячу первый?.. Стоит! Немалого стоит, если целью исследования сделать не анализ, а синтез, если постараться увидеть человеческое бытие не как отрезок времени, но как отражение вечности, как отзвук и предчувствие разных сторон истории.
Александр Первый: император, христианин, человек - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Так ли это?..
Тем не менее, Александр Фотию поверил. Захотел, очень захотел поверить – это будет вернее. Энергия била из необычного гостя мощнейшими пучками квантов; пространство не просияло, но самый воздух в комнате словно вздрагивал от электричества – царь не мог этого не ощутить. И не подумать, что такой необычайный талант, пусть пока и не произведший чуда, сумеет произвести его в будущем… Следовательно, отец Фотий – ближайший духовный резерв; пусть будет всегда вблизи.
А тот с превеликою охотою внедрялся в высшие сферы – его предназначение исполнялось, как то и должно быть; он воспринимал происходящее с ним самым натуральнейшим образом: явился он в этот мир, чтобы наставлять царей – и мир послушно выполнил волю Отца небесного. Отец Фотий встал рядом с царями и наставляет их…
Не только Александра. Прослышав об удивительном священнике, заинтересовалась им Мария Фёдоровна.
Она вообще провела жизнь как бы в засаде, так и не дождавшись решительного броска. Сложная дворцовая обстановка научила её быть чрезвычайно осторожной дамой, по относительной молодости лет она ещё могла восклицать: «Я буду царствовать!..» – а потом уж этого себе не позволяла. Но и мыслей не оставляла, точнее, обстоятельства сами не давали мыслям остыть… Нет, было бы, наверное, слишком опрометчивым считать, что мать нечто замышляла против сына; однако, состояние его души, грустные разговоры, невнятица с престолонаследием – всё это потихоньку наводило вдовствующую императрицу на то, что и её час может пробить, а шестьдесят два года – для большой политики ещё не такая уж и осень. Бог наградил Марию Фёдоровну редкостным здоровьем, она и в этом возрасте смотрелась цветущей крепкой женщиной, даже на лошади верхом каталась с удовольствием… При таких условиях тактика «засады» может себя и оправдать.
Встреча Марии Фёдоровны с Фотием состоялась в августе и прошла в «тёплой, дружественной обстановке» – язык протокола в данном случае вполне уместен. Императрица и архимандрит отлично поняли друг друга: он словесно язвил именно тех, кого она терпеть не могла: Голицына, Александра Тургенева, Родиона Кошелева [5, 292 ], а богатая сокрушительными метафорами речь его должна была восхитить царицу, в русской грамматике нетвёрдую… Расстались совершенными друзьями.
Фотий умел быть мастером интриги: уже ведя вовсю тайную войну против Голицына, он внешне продолжал выказывать к нему расположение, даже приязнь, писал министру письма льстивого характера [70, т.3, 140 ]. Теперь, при таком-то положении и влиянии, архимандриту было как-то не по чину оставаться главой скромной обители – несмотря на то, что он всего полгода как её принял – и митрополит Серафим пролоббировал назначение Фотия настоятелем большого и славного Юрьевского монастыря (всё там же, в Новгородской губернии), главой коего не так уж давно был архиепископ Московский Филарет, ныне один из наиболее раздражавших Фотия людей… Вместе с назначением архимандрит получил личную награду и от императора: наперсный крест, украшенный алмазами.
Отныне даже своё пребывание в монастыре Фотий мог не считать удалением от Петербурга: он закрепился на социальной вершине прочно, а всей информацией о происходящем в столице его исправнейшим образом снабжала графиня Орлова. Теперь уже самим вельможам надобно было искать дружбы с Юрьевским настоятелем – что со временем лучше всего удалось сделать Аракчееву…
А радикальный совет Фотия Александру всё же не остался без последствий. Первого августа был издан Высочайший указ о запрете существующих тайных обществ и недопущении новых. К таковым были отнесены масонские ложи, различные секты; под действие данного акта подпадали, разумеется, и «настоящие» общества, Северное и Южное, но они-то указа точно не заметили, словно не было его… Ну, собственно, и всё. «В России строгость законов уравновешивается необязательностью их исполнения,» – премудрость известная.
Но что же сам Александр? Насколько эффективного действия ожидал он от собственного указа? Некоторые обстоятельства говорят о том, что ожидания были невелики – таковым в действительности и оказались… На самого же Фотия надежды продолжали возлагаться немалые. При этом, правда, поиск подобных талантов продолжался: вскоре он дал новые результаты. Этот важнейший фронт был по-прежнему доверен Голицыну, но у императора были и другие фронты, не столь возвышенные, но не менее громоздкие и трудоёмкие, и никто, конечно, ответственности за них с императора не снимал. Время сжимало и сжимало клещи. Вздохнуть было некогда.
7
В 1822 году разговоры Александра с Константином и матерью об «абдикировании» и действиях, из этого вытекающих, вошли в новое качество: реальных, задокументированных договорённостей. Почему история с престолонаследием тянулась столь долго (да так и осталась незаконченной при жизни Александра)?.. Да потому, что ситуация здесь действительно сложилась крайне неопределённая и трудноразрешимая. Нетрудно представить себе, как Александр внутренне тихо тосковал, когда ему приходилось разрешать дела на этом тягостном переплетении обстоятельств: тратить время на утомительную рутину, вместо того, чтобы практиковать подъём к духовным высотам… Ничего, однако, не поделаешь – рутина держится крепко и требует от царя своей толики внимания. Он это, конечно, тоже понимал.
Великого князя Константина бабушка женила ещё в 1796 году на принцессе Саксен-Кобургской Юлиане (в православии – Анне Фёдоровне). Брак этот не заладился с самого начала; бывают, наверное, на свете менее удачные браки, но редко. Константин Павлович чудил так, что молодая жена едва не сделалась неврастеничкой (о некоторых его подвигах в юности и молодости мы знаем)… Кончилось тем, что супруги разъехались по разным домам, а со временем и разным странам – и складывается впечатление, что всю свою долгую жизнь, прожитую преимущественно в Швейцарии, Анна Фёдоровна отдыхала и лечилась от пяти лет, проведённых рядом с весёлым муженьком, чьи шутки были далеки от светских изящества и такта…
Итак, жена уехала в Швейцарию, сам же цесаревич, став с годами главнокомандующим в Польше, как засел в Варшаве, так практически и не выезжал оттуда, обрёл себе спутницу жизни – местную аристократку графиню Иоанну Грудзинскую, а с нею и настоящий семейный очаг, который захотел сделать законным.
Бракоразводный процесс в те времена, да ещё для члена императорской фамилии, да ещё наследника! – дело более, чем казусное. Но Константин взялся за него весьма решительно. Так ли уж было он вдохновлён любовью ко графине? или, зная, что в случае женитьбы на ней практически теряет право на престол, именно и стремился потерять это право?.. По-видимому, второе более вероятно, чем первое. Что будет в Царствии Небесном? – вопрос, конечно, важный, но уж очень сложный и отдалённый от насущной повседневности; а вот здесь, в земном царстве-государстве всё куда ощутительнее: трон такое непредсказуемое место, что ничего наперёд сказать нельзя… Константин слишком хорошо помнил историю отца.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: