Игорь Зимин - Ювелирные сокровища Российского императорского двора

«Мужская» коллекция из 14 серебряных чарок имела явный армейский отпечаток. Наверное, среди своих из этих чарок император мог четким гвардейским «тычком» легко «махнуть» водочки со льда:

«№ 1. Казачья папаха, эмалированная, с надписью „За Варшаву 25 и 26 августа 1831 года“. 31 декабря 1895 г.»;

«№ 2. Стаканчик, наружная отделка финифтевая. 7 декабря 1896 г.»;

«№ 3. Стаканчик, внутри золоченый, голубая эмаль по филигранной отделке, для зубочисток. 19 июня 1898 г. Взята обратно в Царское Село 15 декабря 1911 г.»;

«№ 8. Ковшик, вокруг золоченый, с надписью эмалью „Чаша серебряная, добрая – пить из нее на здоровье…“. 25 декабря 1899 г.»;

«№ 11. Шесть гладких стаканчиков, внутри золоченые, для водки. Футляр кожаный, изображающий футляр шляпы. 31 декабря 1895 г.»;

«№ 14. Стаканчик хрустальный, в золотом подстаканнике, работы Фаберже. 26 декабря 1906 г.» [145].

Чарка в виде кивера лейб-гвардии Гусарского полка. 1870-е гг. Мастерская А.В. Любавина

Эти ювелирные памятные коллекции формировались годами, и среди подарочных вещей было довольно много тех, которые лично отбирали из представленных образцов российские монархи. Если бы сегодня эти вещи удалось уверенно (или не очень уверенно) идентифицировать, то это был бы серьезный провенанс на серьезные деньги. Для того чтобы говорить предметно о лично выбранных императорами и оплаченных из средств Кабинета Е.И.В ювелирных вещах, приведем перечень счетов от Фаберже по годам. На наш взгляд, очень важной позицией является это – лично выбранное. Это личное отношение монархов к изделиям тех или иных поставщиков-ювелиров отражает некую истинную расстановку сил в неофициальной Табели о рангах придворных ювелиров, целиком определяемую правящим императором.

Как мы указывали ранее, в хранилищах Кабинета имелись значительные запасы ювелирных вещиц, предназначенных для личного выбора императором или (и) императрицей. Отметим, что в знаменитом магазине Карла Фаберже на Б. Морской ул., 24, Николай II никогда не бывал и все вещи он отбирал в своих резиденциях. Чиновники сообщали ювелиру о номенклатуре отобранных вещей, ювелир оформлял соответствующий счет, который, в свою очередь, ложился на стол императору. Как правило, император делал на счете помету карандашом «Уплатить», но мог что-то и вычеркнуть из подготовленного счета. Тогда итоговая сумма корректировалась, и деньги отправлялись к ювелиру. Обычно эта процедура занимала от одного месяца до двух. Среди счетов имеется один счет от Фаберже за 1889 г. на относительно скромные 5700 руб. [146]За 1890 г. имеется два счета, в том числе отдельный счет за «яйцо золотое розовой эмали LXVI [147]» за 4260 руб. [148]Это было одно из пасхальных яиц императорской серии под бытующим сегодня названием «Датские дворцы».

Магазин фирмы К. Фаберже на Б. Морской ул., 24. Санкт-Петербург

Любопытно, что кроме изделий узкого круга придворных ювелиров Александр III приобретал еще и антиквариат. Так, в одном из счетов указывается, что «приобретено Его Величеством» у антиквара Тогномати «одна пара канделябров стиля Людовика XVI» за 2300 руб. Видимо, к этому антиквару захаживал не только Александр III, но и его младший брат великий князь Сергей Александрович, который в декабре 1890 г. взял у антиквара табакерку (2000 руб.) «для представления Государю Императору».

Особенностью счетов от Фаберже являлась широкая номенклатура приобретаемых предметов при их относительно невысокой стоимости. Один счет мог вмещать до двух-трех десятков предметов стоимостью от 150 до 300 руб. Для Фаберже это была стандартная цена на его изделия. Отметим и то, что многие из этих изделий носили утилитарный характер, делая повседневную жизнь не только комфортабельной, но и изысканно утонченной. Такие предметы приятно было держать в руках. В прямом смысле. Например, один из счетов 1890 г. вмещал: чашку флуоридовую (150 руб.); лупу нефритовую и розы (250 руб.), бонбоньерку красной эмали (300 руб.) и футляр для табакерки (10 руб.). Всего на 710 руб.

Фрагмент сюрприза пасхального яйца «Датские дворцы»

Пасхальное яйцо «Датские дворцы». 1890 г.

За 1891 г. Александр III распорядился оплатить два счета на изделия «от Фаберже». В первом (24 апреля 1891 г.) из них указывалось: «Яйцо из яшмы с бриллиантами в стиле Людовика XVI и копия „Памяти Азова“ 4500 р.» [149]. В этом счете речь идет о пасхальном яйце, которое сегодня принято называть «Память Азова». Напомним, что на момент дарения этого яйца (21 апреля 1891 г.) императрице Марии Федоровне их старший сын цесаревич Николай Александрович находился в кругосветном образовательном плавании и в это время направлялся к Японии, где через месяц его дважды ударил саблей по голове японец-полицейский, стоявший в оцеплении. С учетом того, что это был самурай, удивительно, как цесаревич уцелел. Под словами «копия „Памяти Азова“» имеется в виду так называемый сюрприз, вложенный в яйцо «из яшмы с бриллиантами в стиле Людовика XVI».

Пасхальное яйцо «Память Азова». 1891 г.

Второй счет традиционно наполнен различной ювелирной мелочью, набранной царем в качестве недорогих рождественских подарков. Среди этой мелочи 3 портсигара (один серебряный и два золотых), две чашечки (гранат и сердолик), два ножа из нефрита для разрезания бумаги, 3 карандаша (два золотых и один с сапфиром) и две недорогие брошки.

Если посмотреть три счета от Фаберже за 1892 г., то из вещей, приобретенных Александром III для себя, самой дорогой вещью, как и предшествующие годы, стало пасхальное яйцо для императрицы Марии Федоровны: «Яйцо жадеитовое с розами, слоном и 3 ангелами» за 4750 руб. В этом же году у Фаберже были приобретены не для себя три подарочных позолоченных серебряных жбана за 10 000 руб. Этот подарок явно предназначен для какого-то полкового офицерского собрания.

Пасхальное яйцо с тремя ангелами. 1892 г.

1895 г. стал первым годом правления Николая II и первым годом супружеской жизни. Императрице Александре Федоровне срочно требовалось обзавестись соответствующими украшениями. В Зимнем дворце имелась Бриллиантовая комната, в которой хранились коронные украшения, однако значительная их часть давно находилась в комнатах императрицы Марии Федоровны в Аничковом дворце. Остававшиеся в Бриллиантовой комнате роскошные украшения XVIII в. не вписывались в стилистику нарождавшегося модерна, столь почитаемого в царской семье. Поэтому расходы Кабинета с 1895 г. на драгоценности увеличили до 150 000 руб. против 100 000 руб., которые выделялись на эти же цели при Александре III. При этом учитывался и фактор двух императриц, имевших право на эти деньги. И, конечно, императрицы в эти деньги «не вписывались».