Игорь Зимин - Ювелирные сокровища Российского императорского двора

Часть гостей наблюдала за трапезой в Грановитой палате через специальное окно: «Мы смотрели сверху, из окон тайника, из которого в допетровские времена смотрели царицы и царевны на царские пиры.

Государь и Государыни сидели втроем за столом у стены, на возвышении, Государь посередине, а Императрицы справа и слева от него. Государь был в порфире без короны, а Государыни в порфирах и коронах. Я помню, что Государь ел спаржу руками. Царю и царицам подавали блюда придворные чины, а рядом с ними шли кавалергардские офицеры в касках и с вынутыми палашами. Возвращаясь, они шли, пятясь, чтобы не поворачивать спин их величествам.

В палате за столами сидели высшие государственные чины и дипломатический корпус. Вместе с нами смотрели сверху великие князья и принцы. Среди них был толстый Эмир Бухарский и высокий худой Хан Хивинский. Они оба были в чалмах и халатах», – вспоминал князь Гавриил Константинович.

После завершения трапезы Николай II, сойдя с трона, вновь возлагал на себя Корону и брал в руки Скипетр и Державу. Вернувшись в Тронный зал дворца, царь наконец снимал Корону и передавал сановникам Скипетр и Державу, после чего уходил во внутренние покои.

На этом завершалась та часть коронационных торжеств, во время которых Николай II активно включал в традиционный церемониал императорские регалии. Как несложно посчитать, только Большую императорскую корону Николай II за несколько часов коронационных действ возлагал на себя семь раз.

Потом была трагедия Ходынки, с ее тысячами раздавленных и покалеченных. Тем не менее, в этот же день состоялся памятный всем бал у французского посла Монтебелло, на котором присутствовала императорская чета. Оставляя в стороне оценку этих фактов, упомянем, что жена графа Монтебелло стала единственной иностранкой (не королевской крови), получившей орден Св. Екатерины, как знак огромной чести и отличия [329].

Императорские регалии и коронные бриллианты по традиции, сформировавшейся во времена Екатерины II, хранились в Бриллиантовой комнате Зимнего дворца. Эта комната на протяжении десятилетий входила в состав покоев личной половины правящей императрицы и только в последней четверти XIX в. превратилась в режимное служебное помещение с особым порядком допуска.

Когда после переворота 1762 г. Екатерина II стала хозяйкой Зимнего дворца, то в ее покоях начали оборудовать специальную комнату для хранения драгоценностей. К реализации этого проекта приступили осенью 1762 г., в это время по указу императрицы в Зимний дворец из пригородных и городских резиденций начали свозить драгоценное имущество, преимущественно серебро. Все эти серебряные изделия, находившиеся в Петербурге со времен Петра I и принадлежавшие короне, были апробированы, промаркированы (на них были выбиты соответствующие номера), взвешены и внесены в реестры [330].

Проект ювелирной инвентаризации завершился к 1764 г., когда в бывшей парадной опочивальне императрицы оформили парадное хранилище императорских регалий. Комната получила название Бриллиантовой, или Алмазной. Следует подчеркнуть, что эта комната входила в комплекс парадных покоев императрицы, находившихся на втором этаже юго-восточного ризалита Зимнего дворца, окна которого выходили на Дворцовую площадь и нынешнюю Миллионную улицу. Перепланировка и создание новых интерьеров для Бриллиантовой комнаты поручили архитектору Ю.М. Фельтену. С 1764 г. в этой комнате хранились императорские регалии: корона, скипетр, держава и множество других драгоценностей. Регалии находились в центре комнаты на столе под хрустальным колпаком. По мере того, как ювелирная коллекция императрицы разрасталась, понадобились новые застекленные витрины, которые изготовил известный мебельщик Д. Рентген. К сожалению, каких-либо изображений Бриллиантовой комнаты времен Екатерины II до нас не дошло.

Следует подчеркнуть, что хотя «Бриллиантовая комната» Екатерины II являлась, безусловно, режимным помещением с соответствующей охраной и штатом служителей, ее никак нельзя назвать неким «сейфом» для хранения драгоценностей колоссальной стоимости. Это было вполне утилитарное жилое помещение с богатым и уютным интерьером, которое активно использовалось узким кругом приближенных к императрице лиц для приятного вечернего времяпровождения. Иногда в холодные дни в «Бриллиантовой комнате» Зимнего дворца совершалась церковная служба.

В книге И.Г. Георги «Описание императорского столичного города Санкт-Петербурга» Бриллиантовая комната описывается следующим образом: «Государственные регалии стоят… под большим хрустальным колпаком, через который все ясно разсмотреть можно… По стенам сея комнаты разставлено несколько шкапов со стеклами, где лежит множество украшений алмазных и иных драгоценных каменьев, в других же великое множество орденских знаков, портретов Ея Императорского Величества, табакерок, часов и цепочек, готовален, перстней, бантов, золотых шпажных эфесов и других драгоценных вещей, из сего выбирает Монархиня, что Ей угодно на раздариваемые Ею подарки».

Действительно, драгоценности хранились в стеклянных шкафах, ключи от которых находились у камер-юнгферы императрицы Анны Константиновны Скороходовой [331]. Эти драгоценности изготавливали не только в придворной «Алмазной мастерской», но и покупали у ювелиров, оплачивая из комнатной суммы императрицы [332]. Поэтому, если в документах указывалось, что какой-либо предмет был приобретен для «Комнаты» или «взят в Комнату», то это означало его присутствие на одной из полок в стеклянных шкафах Бриллиантовой комнаты императрицы.

Драгоценностей в Бриллиантовой комнате было так много, что при всем тщательном их учете вещи, подчас, «исчезали». Исчезали не в смысле их воровства, а в самом обычном и часто встречающемся варианте, когда привычная вещь неожиданно выпадает из жизненного пространства, чтобы столь же неожиданно найтись. Такая история произошла с уникальной панагией работы Луи-Давида Дюваля, который украсил эту наградную вещь «казенным изумрудом». О том, что панагия мистическим образом «выпала» из собрания вещей Бриллиантовой комнаты свидетельствует записка Екатерины II, адресованная Г.А. Потемкину: «Два года искала я панагию, а она лежала в ящике таком, в который два года никто не заглянул. При сем ее посылаю для вручения Преосвященному Платону» [333].

Ювелирные ресурсы Бриллиантовой комнаты не раз использовались Екатериной II для комплектации наградных наборов для своих сановников и полководцев. Екатерина II была не только умной женщиной, но и творческой натурой, поэтому, лично подбирая наградной комплект, она привязывала его по месту и событию. Например, таким комплектом наградили героя Первой Русско-турецкой войны графа Петра Александровича Румянцева после подписания Кучук-Кайнарджийского мира. В письме к барону М. Гримму Екатерина II перечислила составляющие набора: «…Я должна рассказать вам, как я устроила фельдмаршала Румянцева в день мира: 1. Он получил диплом, в котором все его победы, завоевания и заключение мира изложены во всей подробности; потом 2. маршальский жезл, осыпанный бриллиантами; 3. великолепную шпагу; 4. шляпу с лавровым венком в виде султана на ней; 5. оливковую ветвь из бриллиантов и эмали; 6. алмазные знаки и звезду Св. Андрея Первозванного; 7. пять тысяч душ; 8. сто тысяч рублей; 9. серебряный сервиз на сорок человек; 10. коллекцию картин» [334]. Как мы видим, императрица предусмотрела для своего полководца все – и для души, и для тела.