Альберт Шпеер - Шпандау: Тайный дневник

— Да, я буду избавлен от этих проблем, но меня это не слишком утешает, — заметил он.

Развернувшись на каблуках, он ушел в свою камеру. Мне стало очень жаль его.

7 октября 1965 года. Пересек мексиканскую границу в Мехикали. Ужасный район. Повсюду понатыканы нелепые кактусоподобные растения, которые местные жители называют «бугамы» — она напоминают деревья, мелькающие на заднем плане в экспрессионистских фильмах. Время от времени я заходил в церкви, стоявшие в небольших примитивных деревушках. Эти церкви построили иезуиты в период испанской колонизации. Благословенные остановки в пути — здесь можно охладиться в тени и дать отдых глазам после слепящего света. Одна из церквей построена в честь Девы Марии Гваделупской.

18 октября 1965 года. Несколько дней назад прибыли три новых русских охранника. Они сидят в тюремном корпусе и учатся на заочных курсах. Один изучает ближневосточную историю и арабский язык, второй — машиностроение; я пока не понял, в какой области специализируется третий. Каждый день все трое приходят с охапками книг, садятся на свои места и занимаются.

Джон Маскер с характерным для британцев преувеличенным чувством собственного достоинства несколько дней назад подал жалобу директорам. Он сообщил, что один из русских часто остается в саду после дежурства; очевидно, сад нужен ему для учебы. Но охраннику нельзя находиться на территории заключенных в нерабочее время. Сегодня я попросил полковника Берда не давать хода жалобе — это лишь приведет к созданию враждебной атмосферы. Берд согласился.

23 октября 1965 года. Французский врач в виде эксперимента прописал мне в течение недели принимать «Люцидрил» — препарат, улучшающий работу мозга. Если эффект будет положительным, мне следует принимать это лекарство в последние два месяца перед освобождением. Между прочим, уже через несколько дней приема таблеток я стал более уравновешенным и физически стабильным.

25 октября 1965 года. Сегодня я сказал Шираху, что, готовясь к выходу на свободу, Дёниц заказал себе костюм; его портной все эти годы хранил снятые с него мерки.

— Хорошая идея, — оживился Ширах. — Попрошу детей выяснить, остались ли у Книце в Вене мои размеры. Наверняка остались.

— Я бы сначала узнал цену, — заметил я. — Думаю, сегодня костюм обойдется в четыреста — шестьсот марок.

— Скорее восемьсот или тысяча, — ответил Ширах. — Допустим, он стоит тысячу, тогда пять костюмов и смокинг, три пиджака и какая-нибудь повседневная одежда, а еще, конечно же, спортивные пиджаки, сшитые на заказ сорочки… Так, все вместе обойдется в тысяч двенадцать. О чем я говорю! Фрак, вечерний костюм, всякие другие вещи. А потом еще обувь, нижнее белье — только самое лучшее… скажем, примерно двадцать.

Я был ошеломлен.

— Но, — сказал я, стараясь сделать ему приятное, — с миллионом, который вы получите за книгу, вы легко сможете себе это позволить.

Ширах с жалостью посмотрел на меня.

— Миллион, говорите? Это смешно. Я получу гораздо больше. Видите ли, я собираюсь написать три книги.

4 ноября 1965 года. Одно из последних свиданий с женой. Я хотел сказать ей об этом и добавить что-нибудь о возвращении домой, но голос мне изменил. После этого я замолчал из страха, что чувства нахлынут на меня и я сломаюсь при ней. В то же время я боялся, что охранник скоро крикнет «Время вышло!» — и мы расстанемся, так ничего не сказав друг другу.

5 ноября 1965 года. Сегодня вечером впервые обдумывал возвращение домой. Лучше всего было бы исчезнуть 1 октября на десять дней или пару недель. Я мог бы поехать в какой-нибудь охотничий домик, прибыть туда ночью. Там собралась бы вся семья; нас бы никто не потревожил, мы бы проводили время на свежем воздухе, спокойно гуляли, сидели на солнышке или наблюдали за животными в сумерках. Неподалеку должна быть небольшая деревенская гостиница для остальных членов семьи, которая в последнее время так разрослась. А потом через пару недель газеты потеряют интерес к моему освобождению, и я смогу спокойно вернуться домой.

4 декабря 1965 года. Снова больше четырех недель без записей. У меня и сейчас нет желания писать, и я делаю это, главным образом, для того, чтобы довести до конца дело, к которому привык. Но я пишу автоматически и без всякого интереса.

Вчера после долгих споров профессору Мейеру-Швикерату, который шесть месяцев назад оперировал сетчатку Шираха, разрешили проверить результаты операции. В лазарете присутствовали не только четыре директора, но и два американских врача, переводчики и санитар Миз. Швикерат пришел к заключению, что швы рубцуются хорошо и что Ширах сохранит зрение. Ширах разволновался и был вне себя от счастья. В порыве он пожал доктору руку и от души поблагодарил его.

5 декабря 1965 года. Сегодня написал Хильде, что передумал и не хочу прятаться после выхода на свободу. Лучше вытерпеть некоторое неудобство и беспокойство, чем устраивать загадочное исчезновение. Другими словами, я предпочитаю сразу встретиться с прессой и покончить с этим. Тогда общественности придется уважать наше желание восстановить свои силы в тишине и покое.

6 декабря 1965 года. Эрнст тоже собирается поступать в университет. Мы хорошо побеседовали, хотя, кроме первых девятнадцати месяцев его жизни, мы виделись и говорили в общей сложности всего раз пятнадцать, по тридцать минут на каждом свидании — то есть, не более, чем один длинный день. Это был его последний приезд; в следующий раз мы будем вместе в охотничьем домике или где-то еще.

7 декабря 1965 года. На кобургском счете осталось еще несколько тысяч марок, как мне стало известно. Если сложить все вместе, получится, что друзья и знакомые, которые считали себя обязанными мне, за эти годы выплатили больше 150 000 марок на «счет для оплаты образования». Если раскидать эту сумму на сто девяносто месяцев или около того, все равно получится примерно 700 марок в месяц. Я заказал каталог часов и представил, как вручу часы жене — первые планы жизни на воле.

8 декабря 1965 года. Как показал вчерашний медицинский осмотр, у Гесса вполне здоровое сердце. Сегодня я сказал ему:

— Многие охранники угаснут в следующие несколько лет, потому что ведут неправильный образ жизни, а вы останетесь.

— Жаль, — прозвучал двусмысленный ответ.

Но в некотором смысле он уже радуется тому, что это заведение с раздутым штатом под руководством четырех полковников, которое регулярно посещают генералы и медицинские консультанты, включая огромное здание и многое другое, будет функционировать только для него. По мнению Шираха, Гесс видит себя Наполеоном, пусть даже и на Святой Елене.

10 декабря 1965 года. Сегодня полковник Берд сообщил Шираху, что совещание директоров назначило ему наказание за рукопожатие с Швикератом; ему не разрешается писать следующее письмо. Русский директор хотел применить к нему дополнительные санкции, но его никто не поддержал.