Валерия Троицкая - Телеграмма Берия

С этого времени мои встречи с Валерией Алексеевной стали эпизодическими, так как я проработал в геофизической обсерватории «Боровое» до 1991 г. Однако некоторые эпизоды я помню до сих пор, несмотря на, мягко выражаясь, неважную память.

В 1966 г. из центральных газет я узнал, что Валерия Алексеевна, будучи во Франции, опускалась в батискафе на дно Средиземного моря. В очередном телефонном разговоре из Борового я расспрашивал её о деталях погружения, а в конце добавил: «Я за вас очень беспокоюсь. Вы стали так низко опускаться». В ответ услышал продолжительный смех и никак не мог понять его причину, пока не уяснил двойной смысл моей фразы. Стал несвязно извиняться, говорить, что я — не русский, плохо знаю русский язык. Это её ещё больше развеселило.

В 1982 году П. В. Кевлишвили вызвал меня из Борового и командировал в Борок на юбилейную сессию, посвящённую двадцатипятилетию обсерватории. Поездка была организована с размахом. Плыли туда по Волге на специально присланном из Борка корабле (как возвращались, не помню). На конференции собрались делегаты из многих геофизических институтов и обсерваторий страны. Но больше всего я запомнил заключительный банкет, на котором Валерия Алексеевна была одной их ведущих (не знаю, как сказать «тамада» женского рода). В удивительном, карнавального стиля костюме; на русском, французском, английском и немецком языках она произносила тосты и веселила присутствующих. Это был удивительный вечер. Думаю, присутствующие запомнили его и Валерию Алексеевну на всю жизнь.

В соавторстве с Валерией Алексеевной у меня было только две работы. Одна — «закрытый» отчёт «Операции К1-К5» (1964 г.) о технических результатах регистрации воздушных, высотных и космических ядерных взрывов. Насколько я знаю, эти материалы Валерия Алексеевна использовала при подготовке своей докторской диссертации. Вторая — авторское свидетельство на изобретение «Способ магнитотеллурического зондирования» (1975 г.) совместно с другими сотрудниками ИФЗ.

В 1989–1990 г. я услышал, что Валерия Алексеевна осталась в Австралии. Несколько раз разговаривал с ней по телефону, но больше переписывался по электронной почте. Периодически мы, однокашники по ИФЗ, собираемся в Москве: Лев Геллер, Флавий Шивков, Володя Пипур, Лёня Баранский, Гена Моисеев, Борис Казак. При каждой встрече вспоминаем Валерию Алексеевну, различные эпизоды совместной работы.

Фактически Валерия Алексеевна обусловила всю мою научную деятельность, и я буду помнить её с благодарностью всю оставшуюся жизнь.

Впервые я посетил Москву в середине семидесятых годов прошлого века, Я прибыл в Москву по приглашению Советского Геофизического Комитета. Сотрудник Института земного магнетизма и распространения радиоволн (ИЗМИРАН) Александр Зайцев сопровождал меня в Ленинград, где проходила конференция по проекту «Магнитный Меридиан». Он утверждал, что является одним из «протеже» Валерии Троицкой, и собирался попросить её помощи в получении более высокой позиции в ИЗМИРАНе. После того как Валерия с большим трудом разыскала меня в отеле, куда меня по ошибке поместил Интурист, Евгения Харин, сотрудник Международного Центра Данных, стал моим гидом в Москве.

Профессор Белоусов председательствовал на встрече в Москве, и в первой половине дня в очень тёплой и дружественной атмосфере мы обсуждали программу Международных магнитосферных исследований (IMS).

Во время перерыва на чай Валерия подошла ко мне и протянула два листа бумаги с напечатанной на них информацией. Это был список инструментов, установленных на спутнике, который недавно был запущен в Советском Союзе. Передавая мне этот документ, она сказала: «Пожалуйста, спрячьте эти листы между вашими бумагами». Я сделал точно так, как она сказала.

Позже в моей комнате в роскошной гостинице, расположенной на углу Красной площади, куда меня по ошибке поместил Интурист, я написал длинное письмо моему шефу Алану Шепли в Боулдер. В этом письме я представил отчёт о результатах моей поездки в Париж и Москву, а также совещании в Геофизическом Комитете. Конечно, я ни словом не упомянул о бумагах, содержащих информацию об инструментах, установленных на спутнике. Затем я отнёс письмо на главпочтамт, который находился недалеко от Красной площади, и сказал работающей там пожилой женщине, что хочу отправить это письмо авиапочтой.

Она продала мне марки и положила их на конверт. Затем она положила письмо внутрь конверта и, не заклеивая его, положила конверт на другой рабочий стол. Я был очень удивлён, и сказал ей: «Остановитесь, остановитесь!», и на языке жестов пытался объяснить ей, что конверт нужно заклеить. Она улыбнулась и только помахала мне рукой. Я всё же надеялся, что письмо дойдёт до Боулдера.

Вскоре мой визит в Москву был завершён, и я улетел в Ленинград, чтобы принять участие в конференции ММР. Во время перерыва была организована экскурсия в Зимний дворец, бывшую резиденцию царя, которая была недавно отреставрирована. Согбенная пожилая женщина, которая была нашим гидом, гордо заявила: «Это здание является (она не сказала, являлось) домом Русского Царя». Во время экскурсии Валерия подошла ко мне и спросила: «Джо, в своём письме вашему шефу упомянули ли вы о документе, который я вам передала?»

Она знала о том, что я послал письмо, но не знала содержания письма. Я сказал: «Конечно, нет, Валерия. Я написал только о том, как тепло Вы меня принимали, и о научных вопросах, которые мы обсуждали на встрече». Затем она снова сказала: «Это очень хорошо, спрячьте этот документ между своими бумагами». В моём портфеле было множеством слайдов, фотографий, статей и материалов для конференции. Кроме того, там были спутниковые фотографии полярных сияний над Канадой, Аляской и Сибирью, так что я легко мог спрятать «секретный» документ среди моих рабочих материалов.

Я немного беспокоился по поводу этого документа, но, в конце концов, пришёл к выводу, что поскольку меня пригласил Советский Геофизический Комитет, вряд ли какая-либо организация, в том числе и КГБ, захотели бы причинить мне вред, они ведь могли бы это сделать и независимо от «секретного документа».

Во время конференции была организована автобусная экскурсия по Ленинграду с тем, чтобы посмотреть новое здание Ленинградского Университета и, наконец, посетить Царское Село (Пушкин) и Петергоф. Рядом со мной сел очень дружелюбный человек, который на хорошем английском языке рассказывал мне о местах, которые мы проезжали. Позже в частной беседе Александр Зайцев сказал мне: «Джо, будь осторожен с этим человеком, не говори с ним так много». Я был благодарен Александру за этот совет и спросил его, будут ли у меня проблемы в таможне аэропорта со спутниковыми снимками, которые находились в моём портфеле. Александр ответил, что поскольку я являюсь гостем Академии Наук, никаких трудностей у меня не должно быть.