Андрей Жуков - Барон Унгерн. Даурский крестоносец или буддист с мечом

Известно, что маршал Жуков избивал своих подчиненных, причем не только офицеров, но и генералов (см. Суворов В. «Тень Победы». М., 2003), не встречая даже и намека на сопротивление. В Советской армии диалог, подобный тому, что состоялся у Унгерна с Парыгиным, был в принципе невозможен, а младший офицер, схватившийся за револьвер при угрозе избиения со стороны какого-нибудь «красного маршала», был бы немедленно расстрелян. Понятие «офицерская честь» (в том смысле, как понимали его в Русской Императорской армии) для Советской армии являлось пустым звуком.

В угоду сепаратистским настроениям, воцарившимся после февральских событий среди малых народностей, верховным командованием был отдан приказ о выделении из воинских частей солдат-инородцев для создания из них национальных воинских формирований. «После такого приказа, — вспоминал позже Г. М. Семенов, — мы рисковали не найти ни одного русского человека во всей нашей армии, ибо все стали находить в своей крови принадлежность к какой-либо народности, населявшей великую Россию, и на этом основании требовать отправки… в соответствующий пункт в тылу для зачисления в свою национальную часть».

Напомним, что в известном «Марше Корниловского полка» были следующие строки: «Мы былого не жалеем, \ Царь нам не кумир, \ Мы одну мечту лелеем: \ Дать России мир». И далее: «За Россию, за свободу, \ Если в бой зовут, \ То корниловцы и в воду, \ И в огонь пойдут».

«Политическая программа генерала Корнилова» по своей сути являлась краеугольным документом для всего Белого движения. Это была типичная программа буржуазного либерально-демократического движения. Вся полнота государственной власти передавалась Учредительному собранию, которое провозглашалось как «единственный хозяин земли Русской» и должно было «окончательно сконструировать государственный строй».

Армиском — Армейский исполнительный комитет, выборный орган, возникший после Февральской революции 1917 года и состоявший из солдат и офицеров данной армии.

Известный лозунг «Земля — крестьянам!» был величайшей ложью большевиков. По подсчетам специалистов, раздача крестьянам помещичьих и государственных земель ни в коей мере не могла разрешить аграрного кризиса, поскольку прирезка составила бы всего по 0,8 гектара на семью. Российский земельный вопрос заключался не в нехватке земли у крестьян, а в устаревших способах землепользования, экстенсивности крестьянского хозяйства. Даже если бы большевики выполнили свои обещания, то наделение крестьян помещичьей землей привело бы не к расцвету сельского хозяйства, а к сохранению малоэффективных способов земледелия и к новому росту трудностей. Всех, кто интересуется данным вопросом, отсылаем к работе российского историка Л. В. Милова «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса». (М., 1998.)

В контексте противостояния китайской экспансии необходимо рассматривать и тесное сотрудничество Г. М. Семенова с японскими военными кругами. Япония отнюдь не желала, чтобы Китай, воспользовавшись русской революцией и распадом Российской империи, резко усилил свое влияние в Азии. Кроме того, в японских правительственных кругах было достаточно последовательных и принципиальных противников большевизма, считавших, что японская армия должна поддержать Белое движение хотя бы из чувства самосохранения — дабы не допустить распространения большевизма в Азии, в том числе и на острова Японского архипелага.

О манере барона Унгерна смотреть в глаза собеседнику упоминают почти все, кто лично встречался с бароном. «… Глаза этого человека не забыть вовек: они буквально смотрят насквозь, и малейшее увиливание от них в сторону, чувствуется, будет грозить тебе самыми неожиданными последствиями», — вспоминал один из визави барона.

Интересно сравнить «приказание», данное священнику бароном Унгерном, со случаем, происшедшим во времена царствования Николая II, который описывает в своей книге «Крестный путь» Ф. Винберг. Богатый гвардейский офицер полюбил девушку-протестантку, оказавшуюся в России одинокой, без знания русского языка. Девушка согласилась выйти за него замуж. Но, не имея согласия родственников на неравный брак и отчасти поддавшись легкомысленным настроениям, царившим в кругах блестящей петербургской молодежи, офицер заказал в одной из церквей заздравный молебен, на который пригласил свою возлюбленную и близких друзей. После окончания молебна все дружно поздравили молодую пару с мнимым венчанием. Офицер же, подав в отставку, отправился с молодой женой в собственное поместье, где, прожив долгую и счастливую жизнь, заимев нескольких детей, скончался. Своей возлюбленной он так и не нашел сил признаться в том, что венчания не было. После его смерти она осталась с детьми на руках и без всяких прав на положенное ей наследство. Вдова обратилась за помощью в высокие инстанции. Дело дошло до государя. Тот, ознакомившись с делом, вызвал министра юстиции и спросил, что можно сделать. «Закон здесь бессилен», — развел руками министр. «Ошибаетесь, — возразил Николай. — Вы не знаете силы Царского Миропомазания». И при изумленном министре начертал на прошении резолюцию: «Вменить молебен в венчание». Разумеется, барон Унгерн, не освященный благодатью Царского Миропомазания, не посягал на исправление церковных таинств. Однако с императором Николаем II его роднит евангельское желание поступать «не по букве, а по духу» закона.

Сергей Александрович Нилус, 28 августа 1862—14 января 1929 года) — русский духовный писатель, автор книг «Великое в малом», «На берегу Божьей реки», «Близ есть, при дверех».

Отметим, что знак «плюс» изображается в виде Креста, несущего Божественное начало, символа христианства, в то время как «минус» — знак отрицания — является выражением разрушительного дьявольского начала.

См. О двусмысленной политической позиции посла Российской империи в Пекине Н. В. Кудашева, граничившей с предательством интересов Белого движения, в работах: Ганин В А. Черногорец на русской службе: генерал Бакич. М., 2004. С. 116 и Фомин C. В. Убиты и… забыты. Алапаевские мученики. // «Русский вестник», № 2,2005. C. IV.

О последующей судьбе баронессы Е. П. Унгерн известно немного. Ее имя было внесено в фамильную биографию рода Унгернов — «Унгариа» (Рига, 1940). По сведениям, сообщаемым М. Г. Торновским, в 1940 г. проживала в Государстве Маньчжоу-Го, при дворе императора Пу-И в Чаньчуне, на вдовьем положении.