Джованни Казанова - История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 5

— Но… что такое Пьомби?

— Это займет еще четверть часа.

— Как вы смогли пробить крышу?

— Это займет полчаса.

— Зачем вы забрались так высоко?

— Еще полчаса.

— Думаю, вы правы. Красота в деталях. Я должен ехать в Версаль. Вы доставите мне удовольствие, как-нибудь появившись у меня. Подумайте между тем, чем я могу быть вам полезен.

Выйдя от него, я направился к г-ну де Булонь. Я увидел человека, совершенно отличного от герцога, по виду, по одежде, по манерам. Он прежде всего поздравил меня по поводу того, что сказал обо мне аббат де Бернис, и о моих способностях в области финансов. Я на это едва не рассмеялся. При том, что это был человек восьмидесяти лет, с печатью гения на лице.

— Сообщите мне, — сказал он, — либо лично, либо письмом ваши взгляды; вы найдете меня благосклонным и готовым рассмотреть ваши идеи. Вот, например, г-н Парис дю Верней, который нуждается в двадцати миллионах на свою военную школу. Дело в том, чтобы отыскать их, не обременяя государство и не разоряя королевскую казну.

— Только господь, месье, обладает созидательной способностью.

— Я не господь, — сказал мне г-н дю Верней, — однако я кое-что создал, но сейчас все переменилось.

— Все, — ответил я ему, — стало сложнее, я это знаю, но, несмотря на это, я придумал операцию, которая доставит королю доход в сотню миллионов.

— Во сколько обойдется королю это предприятие?

— Ни во что, кроме затрат по сбору средств.

— Это нация должна обеспечить этот доход?

— Да, но добровольно.

— Я понимаю, о чем вы думаете.

— Я счастлив, месье, потому что я никому не сообщал свою идею.

— Если вы не заняты, приходите завтра ко мне обедать, и я продемонстрирую вам ваш проект, который прекрасен, но имеет ряд почти непреодолимых трудностей. Несмотря на это, мы поговорим. Вы придете?

— Буду счастлив.

— Так я вас жду. Я живу в Плезанс.

После его ухода генеральный контролер расхвалил мне его талант и его честность. Он был брат Париса де Монмартель, которого тайная хроника считала отцом м-м де Помпадур, потому что он любил м-м Пуассон одновременно с г-ном Ленорман.

Я вышел погулять в Тюильери, размышляя о причудливом случае, который предоставляет мне фортуна. Мне говорят, что нужны двадцать миллионов, я хвалюсь, что могу достать сотню, не знаю как, и человек знаменитый и опытный в делах приглашает меня обедать, чтобы поведать мне, что он знает мой проект. Если он думает выведать что-то у меня, я его разочарую; когда он сообщит мне свою мысль, это позволит мне сказать, что либо он догадался, либо нет, и если я буду в силах, я, возможно, добавлю к ней что-то новое; не услышав ничего, буду хранить таинственное молчание.

Аббат де Бернис признал меня финансистом лишь для того, чтобы получить от меня совет. Без этого меня бы не призвали. К сожалению, я даже не знал их специального жаргона. На следующий день я нанял коляску и, грустный и серьезный, сказал кучеру везти меня в Плезанс к г-ну дю Верней. Это было немного дальше, чем Венсенн.

И вот я у дверей этого знаменитого человека, который спас Францию после бедствий, причиненных системой Лоу за сорок лет до этого. Я застал его в обществе семи-восьми персон перед ярким огнем. Он представил меня под моим именем в качестве друга министра иностранных дел и Генерального Контролера. После этого он представил мне этих господ, обозначив трех или четырех как интендантов финансов. Я раскланялся и через мгновение превратился в Гарпократа [5] греч. — бог молчания — прим. перев. .

Поговорив о Сене, которая замерзла на толщину ступни, о г-не де Фонтенель, который только что умер, о Дамьене, который не хочет ничего рассказать, и о пяти миллионах, которых будет стоить королю этот уголовный процесс, поговорили затем о войне и похвалили г-на де Субис, которого король назначил командующим. Эта часть беседы касалась потребных расходов и ресурсов. Я провел полтора часа в скуке, потому что все их рассуждения были настолько нашпигованы терминами из их области, что я ничего не понял. После следующих полутора часов, проведенных за столом, где я открывал рот только для еды, мы перешли в залу, где г-н дю Верней оставил компанию, чтобы провести меня в кабинет вместе с человеком с добрым застывшим выражением лица, примерно пятидесяти лет, где представил его мне под именем Кальзабижи. Минуту спустя вошли также два интенданта. Г-н дю Верней с веселым и учтивым видом передает мне тетрадь ин-фолио , говоря:

— Вот ваш проект.

Я вижу на обложке: Лотерея на девяносто билетов, в которой выигрыши каждый месяц выпадают только на пять номеров, и тд. и тд. Я возвращаю ему тетрадь и немедленно сообщаю, что это и есть мой проект.

— Месье, — говорит он, — вы предугадали: это проект г-на де Кальзабижи, который перед вами.

— Я счастлив, что я думаю так же, как месье; но если вы им не воспользовались, могу ли я спросить причину?

— Имеется несколько доводов против этого проекта, все правдоподобные, ответы на которые весьма неясны.

— Я знаю из них во всей природе только один, — отвечаю я холодно, — который мог бы мне заткнуть рот. Это было бы, если бы король не разрешил своим подданным играть.

— Этот довод можно не рассматривать: Король позволит своим подданным играть; но будут ли играть они сами?

— Я удивлен, что кто-то сомневается в том, что нация готова будет платить, если будет выигрывать.

— Допустим, они будут играть, если будут уверены, что есть некая касса. Как образовать этот фонд?

— Королевская казна. Декрет Совета. Достаточно предположить, что король в состоянии оплатить сто миллионов.

— Сто миллионов?

— Да, месье. Надо произвести впечатление.

— Значит, вы допускаете, что король может их потерять?

— Я это допускаю; но лишь после того, как он получит сто пятьдесят. Зная силу политического расчета, вы должны исходить только из этого.

— Месье, я тут не одинок. Допустите, что в первом же тираже король может потерять запредельную сумму?

— Между возможностью и действительностью — бесконечность; но я соглашусь. Если король потеряет в первом же тираже большую сумму, судьба лотереи решена. Это несчастье. Следует морально учитывать такую возможность. Но вы знаете, что все страховые конторы богаты. Я вам докажу перед всеми математиками Европы, что, поскольку Бог нейтрален, невозможно, чтобы король не выиграл в этой лотерее один из пяти. Это секрет лотереи. Вы согласны, что разум должен опираться на математическое доказательство?

— Я согласен с этим. Но скажите мне, почему не ввести правило Кастеллетто [6] правило ограничения рисков — прим. перев. , чтобы выигрыш короля был гарантирован?

— Не существует в мире такого Кастеллетто , которое давало бы абсолютную и очевидную уверенность, что король всегда выигрывает. Кастеллетто состоит лишь в том, чтобы сохранять предварительный баланс, когда необычный выигрыш выпадает на один, два или три номера и может причинить держателю лотереи большие потери. Кастеллетто , впрочем, объявляет предельную сумму. Кастеллетто сможет дать вам уверенность в выигрыше только лишь отложив тираж до той поры, пока все шансы не выровняются, и тогда лотерея не пойдет, так как в этом случае, возможно, придется ждать тиража десять лет, а кроме того, я скажу вам, что в этом случае лотерея станет совершеннейшим мошенничеством. То, что гарантирует от этого бесславного конца, это фиксируемый тираж каждый месяц, потому что публика при этом рассчитывает, что держатель все же может проиграть.