Джованни Казанова - История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 7

— Ах, сердце мое! Уйми свои слезы, умоляю. Ты права. То, что я тебе сказал, — это возможно, но маловероятно. Плод будет мой, я нисколько не сомневаюсь, успокойся.

— Как же мне теперь успокоиться, если я уверена, что ты можешь иметь сомнения?

Мы больше об этом не говорили, но я часто видел ее грустной и задумчивой. Нежный и влюбленный, я часами сжимал ее в своих объятиях, и она отдавалась любви, но ее радость, мне казалось, часто перемежалась со вздохами, странными для того ощущения надежности, в котором должна пребывать влюбленная душа. Я раскаивался, что сообщил ей мои глупые соображения.

Восемь-десять дней спустя она пришла ко мне и передала мне запечатанное письмо, сказав, что наемный слуга передал его ей, улучив момент, когда я не видел. Она сказала, что была этим оскорблена. Я велел его позвать и спросил у него, от кого получил он это письмо.

— Молодой человек, которого я не знаю, дал мне экю, чтобы я отнес письмо мадам, так, чтобы вы не видели, и пообещал мне два, если я принесу ему ответ завтра на площадь Банчи. Я не думаю, что совершил ошибку, потому что мадам всегда может сообщить вам об этом.

— Это так, но я вас отсылаю, потому что мадам здесь, и она, как вы видите, не распечатывала письмо и находит, что вы проявили неуважение.

Я сказал Ледюку заплатить и отпустить его. Я вскрыл письмо и увидел подпись П-и. Розали оставила меня и пошла в свою комнату работать вместе с Вероникой. Вот это письмо:

«Я увидел вас, дорогая Розали, садящейся в портшез по выходе из театра, в сопровождении его светлости маркиза Гримальди, моего крестного. Я вас не обманывал. Я собирался приехать в Марсель этой весной, как и обещал вам. Я вас по прежнему люблю и если вы хотите стать моей женой, я готов протянуть вам руку в присутствии моих родителей. Если вы совершили ошибки, я никогда не буду вас за них упрекать, потому что понимаю, что сам стал для них причиной. Скажите мне, если вы хотите, чтобы я пошел объявить мои намерения г-ну Гримальди, я надеюсь, что он будет добр ответить вам на ваши вопросы обо мне. Я готов также принять вас, без всяких затруднений, из рук этого синьора, с которым вы живете, если вы не стали его женой. Знайте, что, если вы свободны, ваша честь очистится, как только тот, кто вас соблазнил, женится на вас. П-и». Вот, сказал я себе, благородный человек, который достоин Розали, и вот я, человек явно непорядочный, если я ее ему не уступлю или, по крайней мере, не женюсь на ней немедленно. Розали должна решать. Я зову ее, даю ей читать письмо, она возвращает мне его и спрашивает, советую ли я ей согласиться на предложение П-и. Я отвечаю, что, согласившись на это, она заставит меня умереть от страдания, но что моя честь требует, чтобы, не желая ее уступать, я должен на ней жениться, и что я готов. Она бросается мне на шею, она говорит, что любит только меня и что это неправда, что моя честь требует, чтобы я на ней женился.

— Дорогая Розали, я тебя обожаю, но прошу поверить, что ты не можешь знать лучше, чем я, чего требует моя честь. Если этот П-и человек обеспеченный и может сделать тебя счастливой, я должен, даже ценой своей жизни, посоветовать тебе принять его руку, или предложить тебе свою.

— Ни то и ни другое. Ничто нас не заставляет. Если ты меня любишь, я счастлива. Я люблю только тебя. Я не отвечу на это письмо. Наконец, я не хочу больше слышать разговоров о П-и.

— Я никогда не буду больше о нем говорить, будь уверена; но будь уверена, вмешается маркиз Гримальди.

— Он вмешается; но будь также уверен, что он заговорит об этом со мной только один раз.

— И один раз — также со мной.

После этого соглашения я решил уезжать, получив предварительно письма из Флоренции и Рима, которые попросил у г-на де Брагадин. Я жил с моей дорогой Розали в нежном согласии и любви; она больше не ревновала; один лишь маркиз Гримальди был свидетелем нашего счастья.

Это было на пятый или шестой день после получения письма от П-и, когда г-н Гримальди в своем казене в Сен-Пьер д'Арена сказал мне, что очень хотел бы со мной увидеться, чтобы поговорить о деле, которое должно меня заинтересовать. Сразу догадавшись, о каком деле идет речь, и зная, что я должен ему ответить, я попросил его говорить. Вот этот разговор:

— Известный у нас торговец пришел ко мне два дня назад и представил мне своего племянника, которого зовут П-и. Он сказал, что это мой крестник, и я подтвердил это; он попросил моей протекции, и я ответил, что в любом случае я считаю моим долгом быть ему полезным; я обязан быть ему как родственник.

Этот крестник, оставшись наедине со мной, сказал, что был знаком до вас с вашей любовницей в Марселе, что он обещал ей взять ее замуж этой весной, что он видел ее здесь, выходящей со мной из комедии, последовал за ней, что он узнал, что она живет с вами, что ему сказали, что она ваша жена, но он не поверил, что он написал ей письмо, которое попало в ваши руки, где он написал, что готов на ней жениться, и он не получил ответа. Он решился обратиться ко мне, чтобы узнать, согласна ли Розали на его предложение, и в этом случае льстит себя надеждой получить мою протекцию, изложив мне все свои дела, с тем, чтобы я мог отвечать за него и быть уверенным, что он в состоянии сделать ее счастливой. Я ответил ему, что все зависит от вас, что я с вами поговорю и дам ему знать о результате.

Перед тем, как говорить с вами, я поинтересовался состоянием дел этого молодого человека, и узнал, что он хозяин значительного капитала, что он человек нравственный и пользуется превосходной репутацией. Кроме того, он наследник всего имущества своего дяди, который привел его ко мне. Скажите, какой ответ я должен ему дать.

— Вы ответите, что Розали его благодарит и просит ее забыть. Вы знаете, что через три-четыре дня мы уезжаем. Розали меня любит, так же как и я ее, и она найдет меня готовым жениться на ней, когда она захочет.

— Это ясно. Но я полагаю, что для человека, как вы, свобода должна быть намного дороже, чем брак. Вы позволите мне поговорить самому об этом с Розали?

— Вы не нуждаетесь в моем позволении. Говорите с ней, но разумеется, в моем присутствии, потому что, обожая ее, я не могу дать ей повод вообразить, что я могу желать, чтобы она ушла от меня.

— Если вы не хотите, чтобы я вмешивался в это дело, скажите прямо.

— Наоборот. Я рад, что вы сможете свидетельствовать, что я не тиран моей дорогой Розали.

— Я поговорю с ней этим вечером.

Чтобы дать время маркизу поговорить с ней, я вернулся домой лишь к ужину; он ужинал с нами, и после его отъезда она дала мне отчет обо всем, что он ей сказал. Он говорил с ней так же, как со мной; она ответила ему так же, как я сказал ему, что она ответит, плюс к тому сказав, что попросила его не говорить с ней больше о П-и, и он обещал ей не говорить о нем больше ни слова.