Александр Семенов - На взлёте

2 октября 1941 года после сильной авиационной подготовки немецко-фашистская группа армий "Центр" основными своими силами обрушилась против войск нашего Западного фронта. Двумя днями раньше очень мощный удар был нанесен также по правому флангу соседнего Брянского фронта. Началось генеральное наступление противника на Москву.

Наш полк в спешном порядке перебазировался ближе к Ржеву. Возобновились боевые вылеты на прикрытие наземных частей, на штурмовку вражеских колонн, прорвавшихся в районе Холм-Жарковский, а также на отражение ударов немецкой авиации по Ржеву. Воздушная обстановка, как, впрочем, и наземная, была исключительно напряженной. Против трех с половиной сотен самолетов, имевшихся к началу этих событий в распоряжении командования Западного фронта, враг выставил до тысячи боевых машин.

Наиболее тесно взаимодействовали мы тогда со смешанной авиадивизией генерал-майора авиации Героя Советского Союза Г. Н. Захарова, штурмовым полком майора Л. Д. Рейно, отдельными истребительными полками под командованием майора А. В. Юдакова и майора Ю. М. Беркаля, а также с летчиками отдельной эскадрильи, которой командовал тогда капитан В. А. Зайцев. Командиров я этих знал достаточно хорошо, особенно Юдакова и Зайцева. И на них самих, и на их подчиненных можно было положиться при любых превратностях судьбы.

В юдаковском 29-м истребительном полку на вооружении состояли самолеты И-16. Но народ там подобрался на редкость боевой. Хорошо помню, как однажды на наш аэродром произвела посадку шестерка из 29-го. Летчики были в потрепанных регланах, в побелевших от солнца шлемофонах, но достаточно бодрыми, даже жизнерадостными. Они только что разогнали группу "юнкерсов", пытавшихся бомбить наши войска. Мы их накормили, заправили самолеты топливом и искренне подивились, как они еще ухитряются летать на своих "ишаках", иссеченных пулями и осколками снарядов. Этому полку первому в истребительной авиации было присвоено звание гвардейского.

Не хуже оказалась и эскадрилья капитана В. А. Зайцева. Впоследствии он командовал полком, лично уничтожил в воздушных боях тридцать шесть вражеских самолетов, стал дважды Героем Советского Союза.

К вечеру 10 октября положение под Ржевом стало критическим. Весь руководящий состав нашего полка пригласили в штабную землянку. У Сергеева был хмурый, даже несколько растерянный вид.

- Немцы вышли к Волге, - объявил он. - От нас их отделяют три-четыре километра. Что будем делать?

- А из дивизии какой приказ? - спросил капитан Хлусович.

- С дивизией связь прервана...

Что же предпринять? Самым логичным казалось- перебазироваться на другой аэродром в направлении Калинина. Завтра немцы подтянут к Волге артиллерию, минометы и начнут обстреливать нас. Но ведь есть железное требование: "без приказа - ни шагу назад". Кто посмеет его нарушить?

- Надо ждать указаний из дивизии, - предложил Хлусович. - Как-нибудь продержимся день-два, а там, если связь не восстановится, перебазируемся на свой страх и риск.

- Так и порешим, - заключил командир полка.- Прошу принять меры по маскировке аэродрома...

Ночью мы перетащили все исправные самолеты на северо-восточную окраину летного поля и, как могли, замаскировали. Людей разместили по отрытым здесь же щелям. Всех предупредили о необходимости соблюдать строжайшую светомаскировку. Движение машин и людей по аэродрому днем было запрещено.

С рассветом начали боевые вылеты. Взлетать приходилось под огнем противника. С противоположного берега Волги наши самолеты подвергались обстрелу даже из пулеметов и винтовок. Но рвавшегося к столице врага надо было бить в любых условиях.

Поначалу вылетели четверкой: Долгушин, Макаров, Боровой и я. Миновав Волгу, взяли курс вдоль шоссе Ржев - Великие Луки. Через несколько минут обнаружили длинную колонну немецких войск. Впереди на белом коне гарцевал командир. Мы взяли несколько в сторону от шоссе, а затем, построившись гуськом, обрушились на колонну с тыла. Огонь открыли из всех пулеметов с небольшой высоты. Было хорошо видно, как валятся фашисты. Но почему-то не разбегаются. Очевидно, внезапность нашей атаки на какое-то мгновение парализовала их.

Делаем второй заход. Теперь уже противник заметался. Однако прятаться некуда: по обе стороны шоссе - поле. И мы почти не отрываем пальцев от гашеток.

Израсходовав боеприпасы, разворачиваемся на обратный курс. А где же Макаров? Пришлось вернуться. Вскоре я увидел самолет Макарова, выходивший из пикирования. Не без злости подумал: из-за недисциплинированности одного можем все попасть в беду. Ведь патроны мы расстреляли до последнего. Что делать, если навалятся "мессеры"?

По возвращении на место я, не скрывая своего недовольства, спросил Макарова:

- Почему оторвался?

- Виноват, товарищ командир, - последовал ответ. - За тем, что на белом коне, погнался. Уж очень захотелось уничтожить эту сволочь...

Конечно, Макаров получил нагоняй за самовольство. Но в душе я ему сочувствовал. И даже восхищался его поступком. Этот круглолицый, сероглазый, всегда веселый крепыш нравился мне с самого начала нашей совместной службы. На первых порах он безупречно выполнял обязанности ведомого. Потом ему стали доверять водить на задания группу. К концу боевого дня, после пяти-шести вылетов, у него как-то неестественно вытягивалось лицо. А наутро, после крепкого сна, оно снова приобретало округлый вид и на нем по-прежнему сияла улыбка...

Утром 13 октября я полетел в паре с капитаном Хлусовичем на разведку противника. В районе Зубцова по невзорванному волжскому мосту густо шли немецкие войска. Часть из них направлялась на Старицу, другие входили с востока в Ржев. Таким образом, наш полк оказался почти в полном окружении. Оставался лишь небольшой коридор на северо-западе.

Мы поспешили вернуться на аэродром. Он уже обстреливался из минометов.

- Надо немедленно улетать, - доложили мы командиру полка. - Технический состав выйдет из окружения по лесам.

Сергеев колебался. Лишь после нескольких минут раздумья махнул рукой и приказал начальнику штаба майору Проворову установить очередность перебазирования. Для посадки самолетов облюбовали площадку на окраине Калинина.

Первой взлетела наша эскадрилья. Вскоре показалась Старица, охваченная пожарами. Над городом кружили несколько "юнкерсов". Заметив нас, они поспешили ретироваться. Однако одного мы все же настигли и сбили. Затем загнали в землю повстречавшегося "хеншеля". Но ввязываться в длительный бой избегали: эскадрилье предстояло прикрыть посадку остальных подразделений полка.

Вот и Калинин. Знакомый пригород в дыму и пламени. Снижаемся и заходим на посадку. На облюбованной нами площадке все вроде нормально: даже посадочный знак выложен. Финишер у "Т" помахивает белым флажком. Однако меня что-то насторожило. Решил садиться со второго захода.