Александр Семенов - На взлёте

Однако не буду злоупотреблять терпением читателей: оставлю общие рассуждения и вернусь к конкретным событиям конца 1941 года.

Контрнаступление под Москвой успешно развивалось. Один за другим освобождались от противника недавно оккупированные им города. 8 декабря было освобождено Крюково, 12 декабря - Солнечногорск, 15 декабря - Клин, 16 декабря - Калинин.

Наша дивизия в составе авиагруппы генерала Петрова поддерживала 30-ю и 1-ю ударную армии. В наземной обстановке мы ориентировались уверенно. Немецко-фашистские войска, не успевшие подготовиться к зиме (они рассчитывали на молниеносный характер войны), хорошо различались на снежном фоне. Мышиного цвета шинели, окрашенные в "летние" цвета танки и автомашины - все это выдавало их.

Обнаружив скопление живой силы или техники противника, мы штурмовали до последнего снаряда и патрона. Деваться ему некуда - вокруг глубокий снег. Шагнешь шаг в сторону - и сразу застрянешь. Участники Московской битвы хорошо знают, сколько осталось тогда по дорогам немецких автомашин, автотягачей, пушек, выведенных из строя авиацией. Была в этом доля и нашего труда.

Все чаще ставились полку задачи и по разведке наземного противника. Пока держались крепкие морозы и видимость была отличной, истребители справлялись с этим делом хорошо. Но в дальнейшем метели и снегопады осложнили разведывательные действия. В разведку приходилось выпускать лишь опытных летчиков.

Запомнился такой случай. В полк поступило очередное задание на разведку, а погода совсем нелетная. Сплошная облачность низко нависла над землей. Временами валит снег. Видимость - меньше дистанции разбега самолета.

- Кого пошлем? - спрашивает меня Хлусович.

- Лучше никого не посылать - разобьется.

- Это верно, - соглашается он. - Но приказ есть приказ. Полечу сам. И полетел.

Мы тревожно следили за взлетом командирской машины. Едва оторвавшись от земли, она моментально исчезла в серой пелене. Каждый понимал, что при таких условиях малейшая ошибка в пилотировании грозит катастрофой. Однако Хлусович вернулся благополучно, собрав нужные сведения о противнике.

- Владимир Ильич помог,-сказал командир полка, когда мы стали его расспрашивать, как он сумел пробиться сквозь такую мглу.

И это было правдой. Выполнив разведывательное задание, Хлусович вышел на канал Москва - Волга (теперь он называется каналом имени Москвы). Снегопад усилился, земля совсем не просматривалась. Пришлось снизиться почти до самого уреза замерзшей воды и лететь на север вдоль канала. Там, где канал соединяется с Волгой, возвышается скульптура В. И. Ленина. Всех нас как магнитом тянуло сюда, когда мы шли на боевое задание или возвращались обратно. Вот по ней-то и сориентировался Хлусович. Посадку он произвел в сильный снегопад - перед самолетом как будто встала сплошная белая стена.

Этот тяжелый боевой вылет еще более укрепил авторитет нашего командира полка. В авиации, пожалуй, как нигде, важен личный пример командира, его профессиокальная выучка. Будь хоть семи пядей во лбу, но, коль ты слабоватый летчик, тебе нечего рассчитывать на успех в командирской работе. Разумеется, по долгу службы подчиненные будут тебя слушать, выполнять твои распоряжения, а вот уважительного отношения от них не дождешься.

* * *

В ненастье мы тоже не сидели сложа руки.

- Когда нельзя летать, нужно учиться, - говорил полковник А. А. Бурдин.

И не только говорил, а и сам организовал нашу учебу. Однажды он привез с собой летчиков из бомбардировочного и штурмового полков. Представил каждого и объявил:

- Будем вместе заниматься наукой. Надо бить немцев кулаком, а не растопыренными пальцами,

Конечно, это была шутка: врага мы били неплохо. Но в любой шутке, как известно, содержится и некая доля истины. В то время взаимодействие между родами авиации все еще оставляло желать много лучшего. Мы руководствовались довоенными уставами и наставлениями, разработанными применительно к старым типам самолетов. А летали и сражались на новых, приобрели опыт, который опровергал некоторые прежние тактические каноны. Полковник Бурдин понимал это несоответствие. Он обладал чувством нового и смело внедрял более действенные способы и методы борьбы с противником. Командир дивизии первым поддержал предложение летчиков-бомбардировщиков о целесообразности ударов с круга, очень внимательно отнесся к соображениям истребителей о необходимости рассредоточения боевых порядков новых самолетов. Да и сам Бурдин часто высказывал интересные мысли о способах боевого применения различных родов авиации, о взаимодействии между ними. Вот и в тот раз, открывая импровизированную летно-тактическую конференцию, он развернул перед нами конкретную программу совместных действий истребителей с бомбардировщиками и штурмовиками. Все им было уже продумано, рассчитано, взвешено, однако командир дивизии хотел послушать и наше мнение.

- Давайте помозгуем сообща, как лучше действовать, - предложил он.

Высказались многие. И в конечном счете была признана наиболее желательной такая схема совместных действий бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей. Впереди идут истребители, очищая намеченный район от вражеской истребительной авиации. За ними на малой высоте, под прикрытием опять же истребителей, следуют штурмовики. Они наносят удары по противнику в прифронтовой полосе, в первую очередь по его зенитным средствам. А замыкают смешанную группировку авиации бомбардировщики Пе-2, предназначенные для действий по дальним целям во вражеском тылу. На обратном пути, используя превосходство вскорости, "пешки" догоняют штурмовиков. Тут же сосредоточиваются и все вылетевшие истребители. Задача последних - обеспечить полет бомбардировщиков и штурмовиков туда и обратно.

Такой способ нанесения ударов по наземному противнику оказался на практике очень эффективным.

Но от истребителей он требовал предельной четкости, согласованности действий на всех этапах сопровождения, что очень осложнялось отсутствием в то время надежной радиосвязи между самолетами. Эту трудность преодолевали всякими путями: устанавливали специальные сигналы для визуальной связи одного самолета с другим, а также между группами истребителей, разнообразили боевые порядки при полете к линии фронта и обратно.

Помогли нам и некоторые новшества в тактике. Скоростные истребители стали чаще переходить к боевым порядкам, рассредоточенным в глубину и по фронту, разделяться на ударную и прикрывающую группы, эшелонированные по высоте (иногда создавалась еще и группа резерва). Начали применяться действия звеньями четырехсамолетного состава, а также парами, хотя тактика пары истребителей только осваивалась. Летали мы, как правило, на увеличенных скоростях, при ведении воздушных боев предпочтение отдавали вертикальному маневру. Словом, истребители все более и более овладевали искусством борьбы, отвечающим духу времени.