Сьюзен Хансен - Моя скандальная няня

Не думаю, что они обижались на назойливых горожан. Взволнованные жители не привыкли видеть знаменитостей и быстро запрудили улицы — очевидно, студия не имела достаточного количества охранников. Местная полиция предложила свои услуги, но, казалось, и сама глазела не меньше. Вдобавок ко всему толпа стала просто неуправляемой, и режиссеру пришлось сократить некоторые сцены — пространства для съемок было недостаточно. Я услышала, что два телохранителя будут сопровождать нас на ленч, и мне стало казаться, что это, пожалуй, действительно необходимо.

Вскоре Дени освободился, мы двинулись к ресторану. Но вдруг я почувствовала, будто попала в толчею рок-концерта. Со всех сторон нас окружали безумные фанаты. Я пыталась идти, толкая перед собой коляску, в которой сидел Макс, но толпа мешала. «Это малыш Дени Де Вито?» — спрашивали подростки, пытаясь к нему прикоснуться.

Наконец несколько парней-охранников пришли ко мне на помощь, но во всей этой суматохе Одри выпустила руку матери. Шестилетняя бедняжка начала плакать, и вдруг вышло так, что нас разделил людской поток. Я была ближе всех к Одри, и Pea, взяв у меня Макса, крикнула: «Лови ее!» С сердцем, объятым ужасом, я проталкивалась через толпу. Это было жуткое чувство — страх потерять ребенка, страх, чтобы его не раздавили. Наконец я оказалась возле Одри.

Отдельный кабинет в ресторане показался мне оазисом. Мы ели в укромном уголке, у дверей дежурила стража. Никогда еще я не была так рада оказаться подальше от восторженной публики. Ну не смешно ли? Сама-то я кто? Разве не публика? Но внутри этого «звездного» аквариума все казалось искривленным и несколько нереальным.

Следующие пять дней мы спасались от свирепого жара и охотников за автографами. Pea, дети и я большей частью торчали у бассейна или там, где был кондиционер, но Дени приходилось часами работать в удушающем пекле. Я и не представляла себе, сколько времени идет подготовка к съемкам. Одни и те же сцены разыгрываются снова, до тех пор, пока не будет учтено все — вплоть до цвета галстука, который к тому же не будет виден из-под пальто актера. Съемка одной сцены, например, длилась целый день, а в результате эта самая сцена при монтаже была урезана до шести секунд.

Не исключено, что кинозвезды получают больше гонорара в том числе и поэтому. Долгое пребывание в лучах софитов — или на солнце — требует от человека гораздо больше, чем можно подумать.

И вот я снова в самолете. Сейчас мой путь — в Орегон, к моей новой жизни. Вот что я нацарапала в своем дневнике.

Я действительно наконец сделала это. Я люблю семью де Вито и надеюсь, что буду поддерживать с ними контакт, но это возвращение позволило мне осознать, что я приняла правильное решение. Прошедшая пара лет дала мне ценный опыт. Но иногда я думаю, что если бы мне пришлось начинать все сначала, не уверена, что я повторила бы его снова. Боль расставания с детьми оказалась во много раз сильнее, чем я когда-либо могла себе представить. Просто я не думала об этом прежде.

Я более чем готова приступить к занятиям в колледже и снова стать студенткой.

Я действительно думаю, что расставание с Райаном было лучшим шагом в деле взросления. Думаю, мне будет трудно отказаться от моих воспоминаний о нем. Однако он — глава в моей жизни, которую я на самом деле готова закрыть.

Таким образом, возможно, без этого опыта эта агония длилась бы для меня дольше, и я еще долго не смогла бы отказаться от отношений, которые были… настоящей «первой любовью». Поэтому я благодарна, что это помогло мне осознать главное — нет, действительно никого нельзя изменить, только себя; теперь я это ясно понимаю.

Напоминание для себя: перестать быть такой недовольной, когда мамины друзья задают надоедливые вопросы о том, какова жизнь в Голливуде, и постараться запомнить, что у меня было окошко, через которое я заглянула в ту жизнь, которую большинство людей видит лишь в кино.

Я была бесконечно измучена и измотана, но всему приходит конец. Здесь меня ждало письмо от Мэнди, покрытое множеством иностранных почтовых штемпелей.

Дорогая Сьюзи!

Так вот. Путешествие в Европу в своем роде поразительное. Сначала мы плыли на какой-то огромной яхте, и тут я узнала все прелести морской болезни. Я шаталась по палубе как пьяная, и в результате вышло так, что меня вырвало на какого-то парня. Впрочем, такая я там была не одна. От морской болезни страдали многие. Но не всем так везло, как этому парню. Но все же он помог мне устоять на ногах, а потом вроде посмотрел на меня искоса и спросил, все ли со мной в порядке. Вообрази, как я себя чувствовала! Хуже некуда! Но это еще ничего. Я хотела сказать: «Большое вам спасибо», но прежде чем смогла вымолвить хоть слово, меня мотнуло, и у меня снова открылась рвота. Я перегнулась через поручень. Тут он говорит: «Мэм, могу я принести вам что-нибудь?» — и снова смотрит на меня, косоглазый и старый, и тут до меня доходит: это же Клинт (мать твою!) Иствуд!!!

«Вам что-нибудь нужно?» — спрашивает он, а я думаю: «Все, что мне сейчас нужно, — это дыра в земле, куда я могла бы провалиться». Никогда в жизни я не испытывала такого стыда. (Возможно, лишь за исключением того случая с моим падением из-за Мела, помнишь?)

Ты ни за что не угадаешь, кого я встретила в Риме через несколько дней. Деми Мур! Мы все ходили в какой-то музей, ему, наверное, лет сто, все очень скучное. Но наконец я нашла возможность сделать несколько снимков Деми, я пошлю их родным и друзьям! (Отец очень радовался, когда получил фотографию, где я с Квинси Джонс.) Я думала, может быть, мне удастся уговорить миссис Голдберг сфотографировать меня вместе с Деми. Как ты, наверное, уже догадалась, мне это не удалось. Но парочка ее снимков вместе с моей хозяйкой будет достаточным доказательством того, что я провела день вместе с ней.

Единственная проблема была в том, что они все время смотрели картины и стояли ко мне спиной. А единственный раз, когда Деми повернула голову, чтобы спросить у охранника, где дамская комната, я тоже не смогла использовать: я уже приготовилась щелкнуть затвором, и Деми мне улыбнулась, но охранник вырвал у меня из рук камеру и сказал: «Никаких фотографий в музее», а Деми сбежала в туалет.

Думаю, что я даже не буду проявлять снимки. Здесь, в Риме, все такое старое, и никто не говорит по-английски. Не могу дождаться, чтобы снова вернуться в Монтану. Я должна решить, что же на самом деле я хочу делать дальше в жизни.

С любовью

Мэнди

Я захихикала. Мэнди всегда смешила меня. Однако я знала, что она имела в виду. Хватит делать карандашные наброски будущего! Пора обвести свои планы тушью.