Ольга Ерёмина - Иван Ефремов

И по-прежнему (пожалуй, даже ещё более актуальной) остаётся идея создания «дружеских союзов взаимопомощи», как их назвала Сандра. Сейчас их называют горизонтальными связями в обществе и они никак не взаимодействуют с авторитарной вертикалью отчуждённой власти. Вспомнив же образ, пронесённый Ефремовым через весь роман, можем констатировать: вертикаль и горизонталь должны войти в одну плоскость, создать диалектическую структуру системы координат с вектором устремлённости к общему благу и всё повышающейся планкой ответственности и самодисциплины каждого человека, семьи, круга друзей…

«Витаркананда поднял руки к горам, как бы сгоняя их воедино широким жестом.

— Ещё бесконечно много косной, мёртвой материи во вселенной. Крохотными ключами и ручейками текут повсюду отдельные Кармы: на земле, на планетах бесчисленных звёзд. Эти мелкие капли мысли, воли, совершенствования, ручейки духа стекают в огромный океан мировой души. Всё выше становится его уровень, всё неизмеримее — глубина, и прибой этого океана достигнет самых далёких звёзд!»

Белый пассажирский теплоход неспешно, но неуклонно рассекал надвое гладь Волги, лёгкие волны убегали от кормы к далёким берегам. Берега словно струились назад, и только гордые вертикали деревенских колоколен отмечали пройденные километры. Свежий май оставался позади, уступая место жаркому июню.

Иван Антонович, Тася и Чудинов подолгу сидели на палубе. Лёгкий ветер нёс ароматы цветущей черёмухи, ивы-бредины. Ефремов вспоминал путешествие 1952 года, когда друзья на «победе» проехали по древним городам Руси. Горестный Углич, красно украшенный Тутаев (бывший Романов-Борисоглебск), основательный Ярославль… Особенно оживился Иван Антонович, когда справа зажелтели оползающие в Волгу откосы возле Казани, Ильинского, Тетюшей, где он когда-то искал кости древних ящеров.

Весна 1963 года выдалась необычайно хлопотливой. Подготовка «Лезвия бритвы» к журнальной публикации потребовала ежедневной работы с редакторами, корректорами, машинистками. Сверить текст, снять все вопросы, вычитать гранки. Успеть ответить на накопившиеся письма, прочитать принесённые на рецензию рукописи, подготовить обоснованные отзывы. Приглашали к участию в различных комиссиях, заседаниях. При этом в квартире нет телефона, и решение любого вопроса требует личных встреч.

Вся нагрузка по приёму посетителей легла на Таисию Иосифовну. Людского потока не избежать, и Тася загонялась так, что поднялось давление и заболело сердце. Отдых был необходим.

Вечерами гуляли по палубе, любуясь долгими закатами, затем прятались от речной прохлады в каюте. Иван Антонович с наслаждением читал по памяти Киплинга, Гумилёва, Волошина, Игоря Северянина. Как утверждающе властно звучали над величественной рекой стихи поэтов — мудрецов, отважных искателей приключений и эстетов! Как полая вода, спадали мелкие хлопоты и заботы, всю весну одолевавшие Ефремова.

Из солнечной, нарядной, разноликой Астрахани на том же теплоходе вернулись в Москву, где вновь взялись за подготовку романа для очередных номеров «Невы». В журнале тем временем сменился главный редактор. Новый испугался ответственности за публикацию столь необычного для советской литературы романа, начал требовать больших сокращений. На его сторону стали некоторые сотрудники… «Оттепель» заканчивалась, курс страны под руководством Брежнева становился консервативным, и люди, в душах которых не был изжит страх сталинского времени, быстро сдавали позиции.

Ефремов, живя в Москве, не мог точно узнать, что происходит в редакции «Невы», находившейся в Ленинграде. В какой-то момент ему даже показалось, что Дмитревский, ради которого он и отдал рукопись в ленинградский, а не в московский журнал, отступился и не хочет защитить его роман. Но Владимир Иванович его не предал.

В августе Иван Антонович решил сам приехать в Ленинград. Правда, перед этим ему пришлось срочно провожать в США Чудинова. Пётр Константинович собирался делать доклад об открытии новой фауны пермских позвоночных на Международном зоологическом конгрессе в сентябре 1964 года, и лишь в последний момент стало ясно, что доклад должен быть прочитан на английском. Иван Антонович срочно переводил доклад на английский, занимался перепечаткой, а Тася в это время бегала по магазинам, покупая Чудинову новые рубашки: он собирался ехать в ярко-жёлтой рубашке, что могло вызвать недоумение у чопорных западных учёных. Проверив весь гардероб Петра Константиновича, докупив необходимое, Ефремовы остались довольны учеником. Теперь можно было ехать в любимый город. Чудинов отправился вместе с ними.

Ефремовы остановились у давних друзей Ивана Антоновича на Карповке, Пётр Константинович — у своего знакомого. Обсудив непростые вопросы с сотрудниками «Невы» и во многом сумев их решить, Ефремов посвятил время прогулкам и музеям. Вместе с Чудиновым был в знакомом с юности великолепном музее Горного института, в Геологическом музее им. Ф. Н. Чернышова. Ездили на острова, на Карельский перешеек.

Живое общение с друзьями — Дмитревским, Брандисом, молодыми ленинградскими писателями, среди которых были братья Стругацкие, — давало уверенность в необходимости писательской работы. После публикации первых глав «Лезвия бритвы» в редакцию журнала валом пошли взволнованные, радостные, часто полные вопросов читательские письма. Роман зацепил важные для людей области жизни.

«Лезвие» печаталось, но стало ясно, что позиция редакции отныне изменилась, и осенью Владимир Иванович Дмитревский уволился из «Невы». Ефремов, которого давно осаждали киношники, предложил другу работу над сценарием художественного фильма «Туманность Андромеды».

В Москве на Ефремова насели редакторы издательства «Молодая гвардия»: мол, надо срочно подготовить роман для книжного издания. Ефремов гнал с рукописью, однако через некоторое время неожиданно оказалось, что на издание книги якобы нет бумаги, да и авторский договор ещё не оформлен. Иван Антонович без церемоний писал Дмитревскому: «…«Молодая гвардия» ни мычит ни телится… <���…> Ну посмотрим. Так дык так, а то и ребёнка об пол». [261] Из письма И. А. Ефремова В. И. Дмитревскому от 5 ноября 1963 года.