Ольга Ерёмина - Иван Ефремов

— Хотите поехать в Монголию? — спрашивает у робеющей аспирантки. — Я возьму вас из аспирантуры, переведу в научные сотрудники. Будет другая тема диссертации…

Обалдевшая от напора и неожиданности Вера робко кивает. Ефремов зычно смеётся и уходит. На следующий день Вера наводит справки — неужели Ефремову взять в экспедицию некого? Коллега-аспирантка раздражённо бросает:

— С ним пол-института просится. А он отказывает — единиц нет…». [172] Лицкевич С. Роман на пожелтевших страницах. М., 2002. — http:// www.sb.by/post/26296/

Иван Антонович яростно боролся за финансирование экспедиции, за каждую штатную единицу. Однако взять Веру в Монголию он не смог: ожидаемые «единицы» всё же урезали. Влюблённая девушка ужасно переживала: она считала, что причиной отказа стал тот факт, что её отец был сельским священником.

Ефремов готовился к Монгольской экспедиции, Вера должна была остаться в Москве. Как Тесса оставалась на острове в ожидании своего Пандиона.

Однажды, когда повесть «На краю Ойкумены» вышла отдельной книгой, Верочку остановила в коридоре Ольга Михайловна Мартынова, коллега и соседка Ефремова. Она повернула её лицо к свету и долго рассматривала, тихо, словно бы про себя, сказала:

— Да-да! Синие. И волосы — чёрные! А брови к вискам переламываются…

«Завитки её блестящих чёрных волос трепетали вокруг гладкого лба, узкие брови приподнимались к вискам, переламываясь чуть заметно, и это придавало большим синим глазам едва уловимое выражение насмешливой гордости». Это портрет Тессы — такой, каким её увидел Пандион ранним утром в сосновой роще. Портрет Веры Щегловой.

В 1954 году молодая палеонтологиня уехала по направлению в Минск, чтобы стать у истоков палеонтологии Белоруссии…

Энергичным шагом — от автобусной остановки до дома. Пешие прогулки необходимы: освежали мысли, давали возможность стряхнуть с себя липкую паутину мелких дел, вызвать в сознании мужественные образы героев.

Дома Иван Антонович садился за любимый, широкий и основательный рабочий стол — и писал, часто до глубокой ночи.

В 1945 году Ефремовым лишь дорабатываются написанные в прошедшем году рассказы. Пишется всего один — «Тень Минувшего». Неужели иссяк запас сюжетов?

Время Ивана Антоновича посвящено теперь другой теме: Ефремов обдумывает и пишет историческую дилогию «На краю Ойкумены» («Великая Дуга»), состоящую из двух повестей: «Путешествие Баурджеда» и «На краю Ойкумены».

Повести «Великой Дуги» объединены общим местом действия (Египет), некоторыми историческими событиями и артефактом — драгоценным голубым камнем. Но увидели свет повести порознь: сначала, в 1949 году, в Детгизе была опубликована вторая, более поздняя по времени часть — «На краю Ойкумены». В те годы историческая повесть только начинала развиваться в нашей стране, и дилогия стала ярким образцом этого жанра.

Только в 1953 году, в год смерти Сталина, повести вышли под одной обложкой.

В 1956 году в книгу «Великая Дуга» вновь вошли обе повести и несколько рассказов. Предисловие написал Валентин Дмитриевич Иванов, научно-фантастический роман которого «Энергия подвластна нам» был издан за пять лет до этого, а повесть «В карстовых пещерах» перекликалась с сюжетом ефремовского рассказа «Путями старых горняков». Предисловие положило начало дружбе писателей, продлившейся до конца жизни (Иванов пережил Ефремова всего на три года).

В предисловии Валентин Дмитриевич, кроме краткого биографического очерка, сумел отразить нечто весьма существенное для понимания творчества Ефремова:

«Наука — талант рисунка точных линий. Они, точно намечая известное, доказанное бесспорно, должны оборваться там, где вступают в ещё неизвестное.

Искусство — талант красок. С их помощью осуществляется вторжение в неизвестное, так как это неизвестное уже ощущается, уже воплощается в образах, живёт в самом художнике, который смеет вместе с Баурджедом уйти на край света, понять социальный террор пирамид и сразу встать рядом с живым ископаемым ящером, чтобы, вернувшись назад на 70 миллионов лет, затем заглянуть в далёкое будущее человечества.

С одной стороны — известное, с другой — возможное.

Не будь учёного, не было бы, вероятно, такого писателя. Не будь в учёном художника, возможно, не было бы и учёного. Делать обеими руками сразу одно, в сущности, дело. Или два дела, слитых в одно, — сила таланта». [173] Иванов В. Д. Об Иване Антоновиче Ефремове. — В кн.: Иванов В. Д. Златая цепь времён. Статьи, этюды, письма. М., 1987. С. 46–50.

Что же стало препятствием для быстрой публикации «Путешествия Баурджеда»?

Начнём читать с первой страницы — сцену охоты вестников Великого Дома за корабельным плотником Антефом — и в памяти сразу возникнут рассказы о сталинских репрессиях. Антефа ловят, словно идёт погоня за антилопой, а гости в соседнем доме сидят как ни в чём не бывало, словно ничего не слышат. Толпа на улице объединилась в жадном преследовании. Лишь неожиданные действия кормчего Уахенеба и его сильных сыновей прервали погоню. Толпа в ожидании развязки сразу потеряла обретённое в погоне единство.

Даже несмотря на антураж Древнего Египта, сцена вызывала у современников неоднозначные ассоциации. Потребовалось восемь лет, прежде чем повесть увидела свет.

За две с половиной тысячи лет до новой эры, во времена четвёртой династии Древнего царства, фараон Джедефра по совету жреца Мен-Кау-Тота посылает морскую экспедицию. Задача её начальника, казначея Баурджеда — найти загадочную страну Пунт, проплыв по Великой Дуге — океану, окружающему Ойкумену. Кормчий Уахенеб и корабельный плотник Антеф становятся участниками экспедиции.

Семь лет длилось путешествие, многие погибли в тяжёлом плавании. Смельчаки достигли страны Пунт (территория Сомали), пешие отряды дошли до реки Замбези и озера Виктория.

Мир представлялся египтянам узкой долиной Нила. Оказалось, что пределы его невозможно познать и страна Та-Кем является лишь малой его частью. Изменяется представление о границах обитаемой земли — изменяется представление людей о самих себе, о своих возможностях, о подлинном месте фараона в мире. Сознание казначея Баурджеда медленно раскрывается, впуская в себя новые знания и чувства. Он открывает огромный мир за пределами сжатой пустынями Та-Кем. Приходит к пониманию незначительности своей земли в огромном разнообразном мире.

Пока длилось плавание, коварный Хафра, брат Джедефры, убил брата и стал фараоном. Силы страны были направлены на постройку новой великой пирамиды — символа закрытости страны в себе, закапсулированности. Рассказ Баурджеда вызвал у нового фараона упрёк: казначей вернулся с малой добычей, потерял много рабов и умелых воинов и ничем не возвеличил имя царей Кемт в далёких странах. «Надменная самовлюблённость владыки» вызвала негодование у казначея, только что пережившего вновь всё величие широкого мира. Тоска по свободе и простору лет, проведённых в путешествии, уже не даст Баурджеду жить, как прежде.