Георгий Семенов - Наступает ударная

Как‑то раз я получил задание начальника штаба выехать на передовую, чтобы па месте выяснить сложившуюся обстановку. На машине я довольно быстро добрался до левофланговой дивизии, сильно растянувшейся по фронту. Оказалось, что противник остановил части дивизии сильным огнем. Но в штабе никто не знал точного положения полков, действовавших на значительном пространстве.

Я нанес на карту имевшиеся в штабе сведения и отправился дальше, на передовую. Установить, где проходит линия соприкосновения с противником, оказалось нелегко. Между полками простирались участки местности, не занятые нашими войсками. На одном из таких участков по машине ударил пулемет. Он находился всего в сотне метров от нас. Но то ли немец торопился, то ли был он неопытным пулеметчиком — все очереди прошли мимо.

Растеряйся хоть на секунду шофер — и мы бы погибли. Но сержант Усатый не зря считался опытным водителем, повидавшим на фронте всякие виды. Не снижая скорости, он мгновенно свернул в ближайшую лощину и понесся по ней, чтобы укрыться за небольшой высотой. Я едва успел вскинуть автомат, как машина была уже в таком месте, куда не доставали немецкие пули.

Благополучно разминувшись со смертью, мы поехали дальше, соблюдая все меры предосторожности.

В самое тяжелое время, когда обстановка требовала стабильного, твердого и умелого руководства войсками, у нас вдруг началась смена командования армии. В конце ноября генерал–лейтенант К. Н. Галицкий был переведен на должность командующего 11–й гвардейской армией. Вместо него прибыл генерал–полковник Н. Е. Чибисов.

Несмотря на излишнюю строгость и чрезмерную требовательность Галицкого, нам жаль было расставаться с ним. Ведь под его руководством войска 3–й ударной в течение года успешно провели две крупные наступательные операции. С ним были связаны не только победы, но и становление многих из нас — офицеров армейского штаба.

Н. Е. Чибисов был полной противоположностью прежнему командарму. Спокойный и уравновешенный, хорошо знавший военное дело и имевший большой опыт практической работы в войсках, он в разговорах с подчиненными никогда не повышал голоса. Мне приходилось бывать с ним на наблюдательном пункте. Помню, как хладнокровно выслушивал он по телефону даже самые неприятные доклады командиров дивизий, давал короткие дельные указания. Он никогда и никому не грозил снятием с должности. Работать с ним было не трудно.

У Чибисова сразу установились очень хорошие взаимоотношения с членом Военного совета генералом Д. И. Литвиновым. А это тоже имело серьезное значение. Плохо, когда в руководстве нет единого мнения, взаимного понимания: от несогласованности страдает порой дело.

Почти одновременно с командующим сменился и начальник штаба. 17 октября в нашу армию прибыло (без войск) недавно сформированное управление 79–го стрелкового корпуса. Командиром его был назначен наш генерал–майор Ф. А. Зуев. А вместо Зуева на доляшость начальника штаба армии прислали генерал–майора В. Л. Бейлина.

На меня новый начштаба произвел благоприятное впечатление. Он спокойно и умело разбирался в оперативной обстановке, быстро реагировал на все изменения, был энергичен, трудоспособен, не чурался любой работы: сам писал различные указания, распоряжения. Вениамин Львович очень скоро завоевал авторитет у начальников отделов, установив с ними ровные деловые отношения.

При планировании боевых действий генерал Бейлин ограничивался, как правило, разработкой двух документов: карты–решения и боевого приказа. Никаких планов мы не составляли. Такая практика сокращала время на подготовку операций, но не всегда была наилучшей. Ведь в подобных случаях трудно было заранее согласовать вопросы взаимодействия различных родов войск.

Командный пункт армии в этот период располагался севернее озера Язно, в центре оперативного построения армии. Размещались мы в холодных, сырых землянках. Остро ощущалась «нехватка продовольствия и боеприпасов.

Положение войск армии с каждым днем ухудшалось. Дивизии были растянуты на широком фронте, очертание которого представляло большую дугу, обращенную своей вершиной в сторону Пустошки. Никаких резервов у нас не было. В ближайшем тылу армии находилось озеро Язно, вытянувшееся с запада на восток более чем на 15 километров. Это облегчало противнику задачу окружения наших войск, даже сравнительно небольшими силами. Именно в этом направлении немцы пытались нанести удар, стремись захватить в свои руки те немногие пути сообщения, которые связывали нас с тылом.

Не имея превосходства над нами, но зная наше критическое положение, гитлеровцы попытались окружить шесть дивизий, которые действовали севернее озера, и нанесли удар с востока. Чтобы отразить наступление, были брошены все свободные подразделения. Пришлось ослабить другие участки. За первую половину дня противнику удалось продвинуться на два километра, но затем он был остановлен. В этом бою осенняя распутица была нашим союзником, она помогла нам сдержать вражеский натиск.

Надо учесть, что немцы хорошо снабжались, имели достаточное количество боеприпасов. А личный состав нашей армии несколько суток не получал продовольствия, в соединениях не было горючего, кончились снаряды, патроны и мины. После блестящей Невельской операции войска 3–й ударной армии оказались в весьма безрадостном положении.

Среди ночи меня вызвал генерал–майор Бейлшг. Начальник штаба был явно взволнован. Он приказал немедленно разработать план отвода всех войск армии из занимаемого нами мешка. Я спросил, какие письменные указания получены по этому вопросу из штаба фронта.

Бейлин сослался на разговор но ВЧ.

Я отправился к себе в землянку выполнять полученное задание. Может, это покажется странным, но мне, штабному работнику, воевавшему с 1941 года, впервые приходилось планировать отход своих войск. Причем задача была не из легких. Все шесть дивизий имели соприкосновение с противником. Войска могли отходить лишь по одной лесной дороге, разбитой настолько, что по ней с трудом двигались автомашины. В течение одной ночи можно было вывести по этой дороге не более двух дивизий. Этого мало. Нам было необходимо, чтобы отвод войск остался не замеченным для противника. Иначе он мог сорвать наши планы.

Я пригласил из штаба артиллерии майора Буцкого: вместе с ним к утру мы подготовили по карте предложения на вывод дивизий из занимаемого района. Основная роль по прикрытию отходящих соединений возлагалась на артиллерию: она должна была отойти в последнюю очередь. Вся работа, чтобы избежать кривотолков и паники, осуществлялась в глубокой тайне.

Наши предложения были доложены геиерал–иолковни–ку Чибисову. Он согласился с ними. Я приступил к подготовке плана вывода войск и соответствующих боевых распоряжений командирам корпусов и дивизий. К вечеру план был отправлен командующему фронтом. А ночью штаб армии, поднятый, по тревоге, перешел в новый район — южнее озера, к населенному пункту Казенные Лешни. Весь день мы потратили на устройство отделов штаба, на налаживание связи с оставшимися на прежних рубежах войсками.