Игорь Шайтанов - Шекспир

Поскольку письмо осталось у Куини, то оно либо не было отправлено, либо представляет собой первоначальный набросок; впрочем, времени переписывать у Куини не было, спешка ощущается не только на словах, но и в стиле. Он, кажется, говорит сразу и о своем долге, помочь с которым просит Шекспира, и об их общем деле, которое ему, в конце концов, удастся решить: в январе будущего года королева дала согласие на то, чтобы ослабить налоговое бремя для города, «дважды пережившего бедствия и почти уничтоженного пожарами» {32} 32 Там же. С. 308. . Личные расходы Куини были оплачены из казны в сумме 44 фунта.

Неизвестно, отправил ли Куини письмо, дал ли Шекспир деньги… В уже упомянутом письме Стёрли советует Куини, как лучше повести разговор с Шекспиром, чтобы убедить его войти в дела корпорации не без обоюдной выгоды:

Вы можете снабдить его необходимыми рекомендациями для достижения цели, а он — обзавестись здесь друзьями; мы же полагаем, что цель достойна и он может ее достичь. А добившись ее, он и сам преуспеет, и для нас сотворит благо. Hoc movere, et quantum in te estpermovere, ne negligas, hoc enim etsibi et nobis maximi erit momenti [Действием, насколько тебе дано побуждать к действию, не пренебрегай, ибо тем себе и нам посильно будешь способствовать].

Стёрли не упускает возможности блеснуть латинской фразой — они есть в большинстве его писем, а некоторые из них просто написаны на латыни. Эти письма, имеющие непосредственное и личное отношение к Шекспиру, совсем иным показывают его стрэтфордское окружение, чем часто оно представляется: не захолустные провинциалы, а отцы города, озабоченные судьбой своих сограждан, исполненные гражданского сознания, нередко имеющие университетское образование, как Стёрли, выпускник Колледжа королевы в Кембридже, или младший сын Ричарда Куини, получивший степень бакалавра в Бейлиол-колледже в Оксфорде. Любопытно, что по возвращении из Кембриджа Стёрли служил у сэра Томаса Люси в 1573—1580 годах, то есть если история с браконьерством имела место в шекспировской биографии, он должен был знать о ней из первых рук, но она никогда не упоминается в его многолетней переписке с семьей Куини.

В упрек Шекспиру порой ставят второе письмо Стёрли (4 ноября 1598 года) по поводу возможности занять у него деньги, в которую Стёрли, кажется, не очень верит: «…что же касается того, что наш земляк м-р У-м. Шек. готов добыть нам деньги, то я порадуюсь, услышав когда, где и как…» Но добавляет: соглашайтесь, если условия будут приемлемы. Из этой переписки видно, что Куини для него — близкий человек, с которым он работает для общей цели и с которым говорит совершенно доверительно. Лондонский драматург, хотя и местный по рождению, человек чужой, может быть, в этот момент даже и незнакомый. И даст или не даст он деньги — неизвестно.

А они были чрезвычайно нужны в тот момент. Ситуация усугублялась конфликтом с лендлордом Стрэтфорда. С 1590 года им стал Эдвард Гренвил, тем самым приобретший право вмешиваться в дела города — утверждать назначение должностей, в том числе священника и учителя. Гренвил не просто рассчитывал на получение от горожан уважения и дохода, но и вымогал этот доход любыми способами. Он мог быть очень богат, но не занимался собственными обширными владениями в надежде на получение синекур. Его отец решил поправить дела, завладев имуществом своего самого состоятельного арендатора — пригласил его к себе и приказал убить. Преступление раскрылось, Эдвард-старший был заключен в Тауэр и подвергнут жестокой казни. Его 24-летний сын был очень похож на отца. Он противодействовал выбору Р. Куини бейлифом в 1592 году. И тем более странно, что, обращаясь к Шекспиру, Куини предлагает в качестве поручителей двух людей Гренвила: м-ра Миттона и м-р Росуэла.

В 1600-м противостояние с Гренвилом по поводу зерна, собираемого в счет налога, достигает верхней точки. Куини арестован, попадает в Маршалси, но взят на поруки при содействии юриста Томаса Грина (шекспировского «кузена»). Ничем заканчивается попытка достучаться до представителя короны в суде (attorney general), пост которого занимал сэр Эдвард Коук, дядя жены Гренвила. Спустя два года Куини, на правах бейлифа пытавшийся пресечь пьяное бесчинство людей Гренвила, получил удар по голове, после чего скончался, не приходя в сознание.

Ни глухой провинцией, ни пасторальной Аркадией Стрэтфорд не был.

Для Шекспира первые пять лет в труппе лорда-камергера стали временем финансового успеха и литературной славы. О ней свидетельствует первый развернутый отзыв современника. Фрэнсис Мерее в духе времени, когда национальные литературы решаются заявить о своем достоинстве, не меньшем, чем у древних, создает книгу Palladis Tamia («Кладезь ума»), дата регистрации — 7 сентября 1598 года. В главе «Сравнительное рассуждение о наших английских поэтах с поэтами греческими, латинскими и итальянскими» он перечисляет английских авторов и их произведения, в том числе 12 шекспировских пьес:

Как полагали, что душа Эвфорба живет в Пифагоре, так сладкоголосая душа Овидия живет в медоточивом и медоречивом Шекспире, о чем свидетельствуют его «Венера и Адонис», его «Лукреция», а среди близких друзей — его сладчайшие сонеты.

Как Плавт и Сенека почитаются лучшими [авторами] комедий и трагедий среди римлян, так же Шекспир среди англичан — лучший в обоих жанрах для сцены; в пользу комедии свидетельствуют его «Благородные веронцы», его «Ошибки» [«Комедия ошибок»], его «Бесплодные усилия любви» (Love's Labour's Lost), его «Увенчавшиеся успехом усилия любви» (Love's Labour's Won), его «Сон в летнюю ночь» и его «Венецианский купец»; в пользу трагедии — его «Ричард II», «Ричард III», «Генрих IV», «Король Иоанн», «Тит Андроник» и его «Ромео и Джульетта».

Как, по словам Эпия Столо, музы должны были бы говорить языком Плавта, если бы они захотели говорить по-латыни, так я скажу, что музы должны были бы говорить шекспировскими изящно выстроенными фразами (fine filed phrase), если бы они заговорили по-английски.

Далее Мерее называет Шекспира, выстраивая ряды английских писателей, лучших в жанре трагедии и в жанре комедии. Ряды сами по себе причудливы, но показательно, что Шекспир присутствует в обоих.

Мерее — не такой уж надежный свидетель шекспировского гения, так как рядом с Шекспиром он превозносит и весьма посредственных авторов, но он — бесценный авторитет для атрибуции и датировки, особенно тех шекспировских пьес, для которых это — первое упоминание. Правда, одну загадку Мерее добавил: мы не знаем шекспировской пьесы «Увенчавшиеся успехом усилия любви». Была ли она утрачена или под этим названием существовала какая-то комедия, известная нам под другим названием, например «Много шума из ничего»?