Лариса Дубова - Клан Кеннеди

После океанской катастрофы и возвращения на родину Джон лечился в госпитале, но по выходным дням имел возможность присоединяться к семье. Теперь Джон Кеннеди был единственным представителем национального и религиозного меньшинства одновременно, когда-либо претендовавшим на высший государственный пост.

Война унесла еще одну жизнь человека, связанного с семейством Кеннеди, хотя и косвенно. Это был муж Кэтлин Уильям Кавендиш, маркиз Хартингтон, представитель весьма знатного английского рода, сын герцога Девонширского.

Дочь Джозефа Кеннеди Кэтлин, став взрослой, работала вначале в вашингтонских газетах, где была признана способным репортером. Но, как и братьям, ей не сиделось на родине, и она поступила на работу в американскую организацию Красного Креста, с тем чтобы отправиться на Европейский континент. Командировали ее в Лондон с перспективой, что после открытия второго фронта во Франции она отправится туда для работы с ранеными, освобожденными пленными и т. д.

На одной из вечеринок в британской столице она встретила Уильяма, с которым уже была знакома в ту пору, когда отец служил послом в Великобритании. Молодые люди стали встречаться, отношения развивались быстро, и маркиз сделал юной американке предложение {345} 345 McCarthy J. Op. cit. P. 110. .

Встал, однако, вопрос о церковном браке. Кэтлин была католичкой, маркиз — протестантом. Долгое время проблему никак не могли разрешить. Жесткие правила католической церкви были таковы, что замужество за протестантом привело бы к отлучению Кэтлин. О переходе же Уильяма в католичество не могло быть и речи в силу его знатного англиканского происхождения.

В конце концов, вопреки воле обеих семей в начале мая 1944 года был заключен гражданский брак, который церковью браком просто не считался и поэтому к отлучению Кэтлин от католичества не привел. Молодые люди посетили регистрационный офис округа Челси в Лондоне и стали супругами.

Состоялся несколько странный ужин, устроенный новобрачными. На нем присутствовали и леди Нэнси Астор, одна из крупнейших деятелей Консервативной партии, депутат парламента, и младшие американские офицеры, пришедшие вместе с тогда еще живым Джозефом {346} 346 As We Remember Joe. P. 54. .

Замужество дочери не приветствовалось родителями, особенно матерью. Считавшая себя верной католичкой, Роза отказалась обсуждать эту тему. О свадьбе она узнала по радио и повторяла, что чувствует себя плохо, чтобы давать ответы журналистам о семейных делах дочери {347} 347 Whalen R. Op. cit. P. 370. . Кэтлин же, не собираясь рвать с родителями из-за семейно-религиозных дел, всячески пыталась уговорить их, особенно мать, примириться с ее браком. Она писала Розе через три дня после бракосочетания: «Священники обеих церквей осуждали меня, и теперь каждое утро приходят письма, не одобряющие мой поступок… Я надеюсь и молюсь, чтобы всё это не стало слишком трудным для вас и для всей семьи» {348} 348 JFKLB.JPKP. Box 2. .

Сдерживая свои отрицательные эмоции, Роза всё же смогла частично примириться с решением дочери. Через два месяца она написала ей сдержанное письмо, в котором не было даже поздравления ни ей, ни ее супругу. Мать сообщала, насколько она была удивлена и потрясена ее поступком, но продолжала: «Но поскольку ты так сильно любишь Билла, можешь быть уверена, что все мы готовы принять его» {349} 349 Hostage to Fortune. P. 595. .

Уильям, служивший в британской армии, после скромной свадьбы отправился в свою часть. Он участвовал в открытии второго фронта в начале июня 1944 года, успел написать жене письмо и получить ответ. В письме Кэтлин говорилось:

«В самом деле, я не могу понять, почему мне так нравятся англичане, хотя они обращаются с другими как-то отстраненно и не так нежны к своим женщинам, как американцы. Наверное, именно к такому обращению женщины на самом деле стремятся» {350} 350 Collier P., Horowitz D. Op. cit. P. 133. .

Вскоре после этого, 10 сентября, Уильям был убит в бою на территории Бельгии. Пуля пронзила его сердце. Кэтлин, выехавшая в США сразу после высадки войск союзников на европейском побережье, узнала о гибели мужа с большим опозданием. Она тосковала в одиночестве. Братья и сестры были заняты своими делами. Родители же, по существу дела, восприняли трагическую весть с облегчением. Английский аристократ-протестант в клан Кеннеди явно не вписывался. Несравненно более горьким для всей семьи событием была, как мы уже говорили, гибель Джозефа-младшего.

Когда Кэтлин сообщили о гибели мужа, она немедленно вылетела в Лондон, чтобы разделить горе утраты с родителями Уильяма. 20 сентября она записала в дневнике: «Я не могу поверить, что произошло именно то, чего я боялась больше всего на свете. Жизнь так жестока» {351} 351 Learner L. Kennedy Women. P. 379. .

Более она в США не возвращалась. Она чувствовала себя теперь связанной теснее с Кавендишами, чем с Кеннеди. Отношения с родителями сделались прохладными, фактически произошел разрыв. Кэтлин сотрудничала с рядом газет, писала статьи и репортажи, главным образом по вопросам культуры и искусства. Ее материалы получали высокую оценку, коллеги говорили, что у нее «легкое перо».

Со временем Кэтлин сблизилась с молодым англичанином также протестантского вероисповедания Эрлом Фицуильямом, который был женат, но планировал развод и официальное оформление своих брачных отношений с Кэтлин.

Между тем в мае 1948 года Джозеф Кеннеди, намечая отдых на Французской Ривьере, предложил дочери провести какое-то время вместе. Кэтлин охотно согласилась и вылетела в Канны на небольшом чартерном самолете вместе с Эрлом. Попав в дождь и туман, самолет потерял управление и врезался в горы. Кэтлин вместе с другими пассажирами и экипажем погибла.

28-летняя журналистка была похоронена рядом с могилой своего мужа в местечке Чэтсворс, графство Дербишир. Так закончилась жизнь еще одного потомка этого клана, сохранявшего свое единство, несмотря на возникавшие конфликты, противоречия и утраты.

Именно трагическая кончина старшего брата послужила основным стимулом к тому, что Джон Кеннеди решил избрать политическую карьеру, надеясь, в конце концов, исполнить то, о чем мечтал Джо, — стать президентом Соединенных Штатов Америки. Но он понимал, что путь к этому долгий и сложный. Необходимо было определить поприще своей деятельности на ближайшее время.

Уже в 1945 году Джон решил, что он должен вновь попробовать свои силы в писательском ремесле. Вспоминались его книга о Мюнхенском соглашении и успех, правда недолгий, который она имела. Лежа на койке в госпитале Военно-морского флота, а затем отдыхая в родовом имении, он не раз брался за перо. Из попыток создать «что-нибудь художественное» ничего не получалось.