Андрей Орлов - Осень 93-го. Черные стены Белого дома

Андрей ожидал, что президент каким-то образом упомянет трагические события октября, может быть, вскользь. Но то, что он скажет о них именно так, назвав «горькими», пожалуй, не ожидал. И то, что из них должны извлечь «уроки и политики и граждане», звучало как-то по-новому. Это не очень укладывалось в логику заявлений и действий Ельцина в последние месяцы. Ультиматумы, нежелание идти на компромиссы, откровенная ненависть к тем, кто посмел отстаивать иную, чем его, позицию, и, наконец, отказ от любого разговора на тему амнистии находящихся в Лефортовской тюрьме «мятежников» — все это явно противоречило ноткам сожаления, появившимся в новогодней речи президента.

— Я думаю, другого варианта нет! — вдруг сказал Андрей. — Признать, что это была всеобщая трагедия и общенародное горе, выпустить всех и начать с чистого листа!

Все посмотрели на него удивленно: Сергей и Нина, совершенно не понимая, о чем вдруг заговорил отец, а папа, погруженный больше в свои мысли, среагировал на сказанное Андреем, как на что-то не имеющее отношения к речи президента. И только жена, которая, несмотря на то, что была далека от политики, поняла Андрея с полуслова:

— Амнистия?

Муж кивнул. Ельцин между тем продолжал свою поздравительную речь.

ВЫСТУПЛЕНИЕ: «…В уходящем году были и важные обретения — вступила в силу новая Конституция России, принятая всенародным голосованием. Она дает твердые основы для строительства демократического государства и свободного общества. Мы провели честные и свободные выборы, и я надеюсь, что люди, которые избраны в Федеральное собрание, будут всегда слышать свой народ, думать о благе России.

Сейчас, в разгар зимы, мы уверенно можем сказать: Россия с хлебом, с основными продуктами, и в наших домах будет тепло…»

«Да, — думал Андрей, — в России есть хлеб и основные продукты. Невелико достижение двух лет демократии! Или тоже спишем на Верховный Совет, который «ставил палки в колеса»? В Союзе многое было в дефиците, но что-то я не помню, чтобы были перебои с хлебом! На моей памяти ничего, подобного голоду тридцатых годов или в блокадном Ленинграде, не было. А ведь мы жили не только в Москве! И в Иркутске, и в Чите, и в Печорах, даже в забайкальской степи!»

— Папа, а когда будет Новый год? — Нетерпение Сережи можно было понять. Весь новогодний ритуал сводился у него к получению подарков, которые дожидались своего часа в мешке.

— Подожди немножко! — ответила за Андрея Оля. — Сейчас президент закончит выступать и будут бить куранты. Нетерпеливый какой!

ВЫСТУПЛЕНИЕ: «…В Содружестве Независимых Государств мы, наконец, вплотную подошли к пониманию того, что нам нужно быть вместе. Мы настолько неразрывно связаны историей, экономикой и единой судьбой, что жить врозь нам просто не дано. Да и наши народы этого не позволят…»

«Да, хорошие слова! Очень похоже на то, как говорил в свое время Горбачев. — Андрей помнил телевизионный репортаж из Литвы, куда Горбачев отправился в конце восьмидесятых. Он встречался с людьми в каком-то маленьком городке или сельском поселке, расспрашивал их о жизни. Правда, уже тогда Орлов заметил, что Михаилу Сергеевичу было совсем не важно, что ему отвечают жители. Для него было главным привлечь внимание к себе, сладкими речами буквально ввести в транс окружающих, которые с неимоверной радостью будут говорить, какой у нас Генеральный секретарь. Даже Бразаускас, первый секретарь ЦК Компартии Литвы, реально осознающий пагубность перестройки для целостности страны, скептически смотрел в будущее. А Горбачев тогда все долдонил: «Ну, куда же мы друг от друга. Мы обречены быть вместе!» — Болтун, потерявший ощущение реальности! Вот и Борис Николаевич туда же! «Наши народы этого не позволят!» Еще как позволят! Союз развалился! Даже те, кого в принципе невозможно отделить от понятия русский — украинцы и белорусы, — и те теперь будут жить в отдельном государстве…» — такие горькие мысли проносились в голове у Андрея.

ВЫСТУПЛЕНИЕ: «…Дорогие друзья! Сейчас по давней традиции большинство из вас дома, в кругу семьи, с детьми, родными и близкими. Многие встречают праздник с друзьями. Я желаю вам радости от общения друг с другом. Пусть друзья будут с вами не только в минуты радости, но и в трудные моменты. Так заведено в России, и хорошо, что эта традиция жива.

Не все встречают Новый год за праздничным столом. Давайте вспомним о них в эту новогоднюю ночь. Давайте вспомним о тех, кто охраняет наш покой, о тех, кто обеспечивает нормальную жизнь страны. И, конечно, о тех, благодаря кому всю ночь светятся экраны телевизоров и звучит радио.

В эту новогоднюю ночь особо хочу обратиться ко всем россиянам, которые сейчас вне пределов России. Дорогие соотечественники! Вы не отделимы от нас, а мы от вас. Мы были и будем вместе. Опираясь на закон и солидарность, мы защищали и будем защищать ваши и наши общие интересы. В новом 1994 году мы будем делать это с большей энергией и большей решимостью.

Желаю всем вам, дорогие россияне, чтобы наступающий год был прежде всего мирным. Сохранить мир в России — моя главная задача и как президента. Но я знаю, что без вашей поддержки сделать это будет невероятно трудно. Рассчитываю на вас в этом самом важном деле.

Желаю, чтобы Новый год принес в ваши семьи больше добра и спокойствия. Мы должны стать ближе друг к другу. Только вместе мы сможем победить нужду. Только вместе сможем защитить наш покой. Только вместе откроем будущее для наших детей.

Пусть наступающий 1994 год будет годом объединения, годом согласия, годом разума…»

— Тишка пришел! — Нина увидела кота, входящего в комнату. Он шел тихо, слегка поцокивая когтями, как маленькая лошадка. Тишка, большой серый кот тигровосеребристой окраски, был всеобщим любимцем. Сам он больше всех любил Олю, откликался на ее зов, с удовольствием ложился рядом, а иногда даже, когда она спала, взбирался на грудь. По характеру он был добрым и спокойным котиком, мог с азартом потрать с Андреем или Сережой, с удовольствием гулял на улице. В воскресные дни, когда Андрей не ходил на работу, они всей семьей шли гулять на Крылатские Холмы. Тишку вынимали из сумки и на поводке выгуливали, как собачку. Он нисколько не пугался, не пытался вырваться и безошибочно, только по одним ему известным признакам, находил дорогу домой.

Проснувшись от необычного шума в столь поздний час, кот с заметным удивлением смотрел на праздничное застолье. Он, как бы спрашивал: «Что это вы собрались в то время, когда надо спать?»

— Тоже хочет встретить Новый год! — пошутил дедушка.

Тишка сел посередине комнаты между столом и телевизором и посмотрел на Андрея.