Моисей Кроль - Страницы моей жизни

Точно такая же судьба выпала на долю другой группы еврейской самообороны, которая пришла на помощь евреям Орши. 11 молодых людей в тот же день уехали из Шилова в Оршу. Об их отъезде жандармы Шилова дали знать в Оршу, и жандармерия вместе с погромщиками приготовили для них засаду. Они спрятались в лесочке, недалеко от вокзала, и как только прибывшие рабочие пошли в город, на них набросились неожиданно и семеро из них были зверски убиты.

23 и 24 октября еще продолжался погром. Рота солдат сопровождала погромщиков, но их не трогала, зато они несколько раз стреляли в самооборону Орши, которая самоотверженно прогоняла этих бандитов от еврейских домов. Кровожадность убийц была так велика, что они не только грабили, но и ломали, уничтожали мебель, посуду, зеркала и все, чего они не могли унести с собой.

24 октября 12 оставшихся в живых рабочих из Дубровно решили вернуться домой. Но в несчастный час пришла им в голову эта мысль. За городом их увидели бандиты, напали на них и убили 7 человек. На остальных тоже напали, их ужасно избили, но те чудом остались в живых. Итак, почти все молодые люди из двух групп самообороны отдали свою жизнь и погибли ужасной смертью за свое благородное желание прийти на помощь евреям Орши.

Должен признаться, что выслушивать целыми днями описания этих ужасных событий, которые произошли в Орше в черные четыре дня от 21 до 24 октября, было для меня трудным испытанием. Мои нервы еле выдержали эти душераздирающие рассказы, и я приходил к себе в гостиницу разбитый и в ужасном настроении. Показать свои чувства я не мог, наоборот, я должен был утешать всех этих свидетелей, которые с плачем и отчаянием помогали мне выявить ужасные сцены оршского погрома.

Единственным местом относительного отдыха был для меня дом доктора Зорхи. Там было удивительно спокойно. Сколько невзгод доктор и его жена (она была высокообразованной и очень симпатичной женщиной) сами натерпелись в дни погрома, сколько ужасов они насмотрелись и сколько сверхчеловеческих мучений они пережили вместе с несчастными жертвами погрома, и несмотря на это они нашли в себе силы и мужество держаться так, чтобы не поддаться отчаянию. Что на меня произвело особенно сильное впечатление, так это были старания семьи Зорхи успокоить меня, оторвать от ужасных мыслей, которые меня преследовали целыми днями после моих разговоров со свидетелями.

Зорхи старались беседовать со мной о литературе, искусстве, об отвлеченных проблемах, чтобы немного отдалить меня от трагической реальности. Понятно, что я очень оценил их чуткое, сердечное отношение.

Приблизительно две недели я был в Орше, и, удаляясь от этого несчастного города в большой грусти, я унес с собой чувство огромной благодарности к семье Зорхи, чувство, живущее еще до сих пор, к мужественным евреям Орши.

Почему, несмотря на Манифест, рабочие все-таки бунтовали в больших городах, крестьяне в деревнях, солдаты в казармах и матросы на кораблях? Потому что после Манифеста все осталось по-прежнему. Преступная провокаторская деятельность полицейского департамента продолжалась. Черносотенцы действовали в тесном контакте с полицией и жандармерией. И нет сомнения, что жуткие октябрьские погромы были поняты народными массами и интеллигенцией как страшное доказательство, что царь хочет уничтожить Манифест. И так оно и было. Николай II пожалел, что он издал Манифест от 17 октября, и твердо решил вернуться на старый путь, о котором он писал в своем письме от 1 ноября, – это значило задушить революцию военной силой.

И тогда начались трагические события декабрьских дней, когда было пролито много невинной крови, о чем невозможно вспомнить без содрогания.

3 декабря был арестован «Совет рабочих депутатов». Начались процессы против газет. Сотни и сотни сельских учителей, врачей и земских служащих были уволены с работы за свои прогрессивные настроения. Выбрасывали сотнями железнодорожников и телеграфистов за их участие в забастовке. Чтобы протестовать против этого насилия, новоизбранный «Совет рабочих депутатов» решил объявить новую всеобщую забастовку.

7 декабря вспыхнула всеобщая забастовка в Москве и 8-го в Петербурге. На сей раз правительство поступило совершенно иначе, чем в октябрьские дни. На железных дорогах солдаты заняли все главные станции, мастерские, депо, туннели, и силой, угрожая винтовками, они заставляли железнодорожников и рабочих работать. Это возмутило рабочих и вызвало героическое восстание в Москве, которое было жестоко задушено. Московское восстание было отчаянным шагом в надежде зажечь пламя революции в сердцах русского народа. К несчастью, революционные силы были рассеяны. Рабочие города боролись отдельно от крестьян. Восстания крестьян и их бунты развивались стихийно, без руководящей идеи и без помощи сознательных масс города, и хуже всего, что солдаты верно служили контрреволюции. Ответ реакционных сил правительства был беспощадным. Штрафные экспедиции бушевали по всей России. Тысячи революционеров были расстреляны в Москве в эти трагические дни восстания. Железнодорожные станции Полтавино и Люберцы были залиты кровью убитых рабочих и служащих.

Приказ к солдатам гласил: «Не брать арестованных, а расправляться с забастовщиками беспощадно. Каждый дом, из которого будут стрелять, разрушить и сжечь». Генералы Ренненкампф и Меллер-Закомельский прошли по всей Сибири, как ангелы смерти, убивая тысячи людей только потому, что они имели какое-нибудь отношение к железнодорожной забастовке. В деревнях экзекуции над крестьянами были бесчеловечны и ужасны. Правда, социалист-революционер застрелил полковника Римана [19] В январе 1906 г. эсеры начали готовить покушение на командира Семеновского полка Г.А. Мина и командира отряда этого полка полковника Н.К. Римана, участвовавших в жестоком подавлении декабрьского (1905) московского восстания. Покушения тогда не состоялись. Г.А. Мин был убит позже, в августе 1906 г. эсеркой З.В. Коноплянниковой, а Риман пережил все революции и был расстрелян большевиками после Октябрьской революции. – Прим. Н.Ж. за его расправы над рабочими. Губернатора Луженовского [20] Г.Н. Луженовский не губернатор, а советник тамбовского губернатора. – Прим. Н.Ж. убила террористка Спиридонова за его подлое отношение к крестьянам Тамбова. Но это были только единичные случаи протеста против контрреволюции, так же как террористические акты молодых евреев в своих городах и местечках против известных погромщиков, которые остались не наказаны. К тому времени революция уже затихала, и казалось, что реакция победила на всех фронтах. Но вернуться к положению, которое существовало до Манифеста, она все-таки не посмела. Еще много недовольства было в России. Непрекращающиеся восстания в деревнях серьезно волновали царя и его приближенных. Этим объясняется тот странный факт, что во время московского восстания и ужасных карательных экспедиций был объявлен закон о том, как будут проходить выборы в Государственную думу, закон большого значения с двумя и тремя степенями выборов – большая разница с требованиями всех передовых элементов России.