Валентина Мирошникова - 100 знаменитых судебных процессов

Настоящее имя террориста — Санчес Ильич Рамирес. Родился он в 1949 году в Венесуэле, в богатой семье. Отец мальчика, адвокат Хосе Альтаграсиа Рамирес Наваса Санчес, был, мягко говоря, большим оригиналом. Исповедовавший левые взгляды юрист умудрился назвать своих троих сыновей более чем странно: Владимиром, Ильичом и Лениным. Пожалуй, в этой ситуации повезло только старшему отпрыску, чего не скажешь о его младших братьях. К тому же адвокат мечтал о троих (как минимум!) внуках со столь же «оригинальными» именами — Иосиф, Виссарионович и Сталин. Да, но это уже, похоже, была клиника.

Так уж получилось, что Ильичу Альтаграсиа уделял крайне мало внимания, Владимир являлся любимцем матери, Ленин — отца, а средний сын был, по сути, никому не интересен и не нужен. В Ленине адвокат видел будущего великого борца за свободу и независимость; Ильичу же пришлось всю жизнь доказывать увлеченному родителю, что он не хуже младшего брата.

В 14 лет неуравновешенный и вспыльчивый подросток вступил в Союз коммунистической молодежи Венесуэлы, не то запрещенной, не то полузапрещенной в те годы организации. Немного позже Ильич вместе с матерью и Лениным уехал в Англию, где ему предстояло грызть гранит науки в Стаффордском педагогическом колледже в Кенсингтоне. И преподаватели, и учащиеся не очень хорошо воспринимали парня — всегда безупречно и дорого одетого отпетого лентяя, врущего по любому поводу и без оного, самовлюбленного эгоиста, который считал, что является для всех «подарком».

1967 год подходил к концу, когда в Англию приехал Альтаграсиа Рамирес Наваса. Он явился лишь затем, чтобы увезти Ильича и Ленина в Париж. Адвокат надеялся пристроить сыновей в Сорбонну, однако весной следующего года ему пришлось спешно и кардинально менять свои планы. Дело в том, что во Франции вспыхнули серьезные студенческие волнения, а у Наваса появилась возможность через культурного атташе посольства СССР в Лондоне выхлопотать для отпрысков места в Университете дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Немалую роль в этом, кстати, сыграли «правильные» имена ребят. Проучившись два месяца на подготовительных курсах, 1 сентября 1968 года Ильич был зачислен на физико-математический факультет.

В общем, дальше все пошло как в сказке: было у отца три сына, двое умных, а третий как-то явно не удался. Во всяком случае, проблем у университетского начальства с Ильичом было не в пример больше, чем со всем курсом вместе взятым. Что такое финансовые затруднения, венесуэлец не знал, поскольку родители в избытке снабжали его деньгами. При этом адвокатский сынок особо не стремился получить хоть какие-то знания; на лекциях его видели крайне редко, зато он постоянно мелькал в компании какой-нибудь девицы. К тому же венесуэлец почти не просыхал от спиртного, а поскольку он и трезвым не отличался мягкостью характера и примерным поведением, «под градусом» все неприятные стороны его характера становились еще хуже.

Однажды ночью дежурные по общежитию хотели утихомирить Ильича, поднявшего шум на весь этаж. В комнате венесуэльца оказалось множество бутылок — как с «горючим», так и пустых, и стаканов; затем из шкафа выпала. пьяная в стельку голая девица. Скандал, конечно, был. Но Ильич на него начхал, ограничившись введением одного новшества: в кризисных ситуациях девиц он больше не прятал, а. вышвыривал с второго этажа в окно. Благо дело происходило зимой, и под ним постоянно возвышался внушительный сугроб.

Естественно, один из руководителей коммунистической партии Венесуэлы Густаво Мочадо был, мягко говоря, слегка разочарован результатами встречи со своими соотечественниками-студиозусами; ректор университета не упустил возможности «накапать» ему на неуправляемого молодого человека (тот как раз успел «отколоть» еще один номер: сфотографировался пьяным в стельку в русском национальном костюме и с балалайкой). Но и Мочадо повлиять на Ильича не сумел. Тот продолжал жить в свое удовольствие и на призывы стать благоразумнее не реагировал.

Когда в марте 1969 года загульный студиозус вместе с младшим братом решил принять участие в митинге арабских студентов перед иранским посольством, он и не представлял, насколько круто изменится его судьба. Братья вели себя агрессивно, попали в милицию, после чего университетское начальство, давно точившее на них зуб, просто отчислило их в числе других 20 венесуэльских студентов, чья академическая успеваемость была признана неудовлетворительной, а поведение оставляло желать лучшего.

Там же, в Москве, Ильич стал своим среди палестинцев. Они как раз и рассказали парню о Вади Хаддаде — одном из руководителей Народного фронта освобождения Палестины. Позднее этого человека террорист стал называть Учителем. Однажды приятели пригласили Ильича на встречу с эмиссаром Народного фронта Рифатом Абул Ауном. Тот предложил венесуэльцу посетить палестинский военно-тренировочный лагерь в Иордании. Так что по поводу досрочного прощания с альма-матер молодой человек переживать не стал, вместо этого отправившись на Ближний Восток.

В лагере Ильичу понравилось, и он согласился на предложение о сотрудничестве, поступившее от руководителя отдела вербовки Народного фронта Абу-Шарифа. Тогда на арене и появился молодой перспективный боевик по кличке Карлос.

Когда обучение в лагере закончилось, венесуэлец уже имел неплохое досье. Так, он, например, оказался единственным иностранцем, который рискнул во время «черного сентября» сражаться на стороне палестинцев в Иордании. После этого руководство Народного фронта решило, что парень вполне созрел для ответственной революционной деятельности, и отправило его в Европу.

Кровавый путь террориста начался в Лондоне, где Карлос совершил покушение на видного еврейского активиста Эдварда Сиеффа (жертва выжила только чудом). Затем последовала «работа» в Париже: там венесуэлец организовал ряд взрывов в редакциях нескольких центральных газет, готовил захват французского посольства в Гааге, обстрелял из базуки самолет израильской авиакомпании «ЭльАль» в аэропорту Орли, швырнул гранату в окно аптеки, расположенной рядом со старинной церковью Сен-Жермен, заложил бомбу в швейцарский самолет, направлявшийся из Цюриха в Тель-Авив и т. д. Впереди у «революционера» были не менее «продуктивные гастроли» в других странах. Вскоре за террористические акты его уже разыскивали спецслужбы по крайней мере пяти держав.

«Террорист № 1» в то время находился на содержании Народного фронта освобождения Палестины, считался профессиональным революционером и верил, что его действия являются частью великой войны. «Засветился» Карлос только в конце июня 1975 года: западные спецслужбы впервые получили на него компрометирующие материалы, а с легкой руки репортера лондонской «Гардиан» к террористу намертво пристала кличка Шакал. Тогда венесуэлец при свидетелях застрелил двух агентов французской контрразведки и находившегося с ними ливанского осведомителя. Последний, передававший Карлосу распоряжения от Хаддада, как оказалось, работал сразу на несколько спецслужб.