Александр Костин - Тайна болезни и смерти Пушкина

Н.А. Тархова. Жизнь Александра Сергеевича Пушкина. С. 754.

Корф Модест Андреевич, барон (11.09.1800–2.01.1876) – лицейский товарищ Пушкина; служил по министерству юстиции, с мая 1831 г. Управляющий делами комитета Совета министров. В дальнейшем сделал блестящую карьеру (статс-секретарь, доверенное лицо Николая I, член Государственного совета, граф). Отношения Пушкина с Корфом в Лицее были холодными, такими же они остались впоследствии. Встречались на лицейских сходках (1818; 1828; 1832; 1834 и 1836 годах). В октябре 1836 года Корф прислал Пушкину список книг для работы над «Историей Петра». Корф оставил воспоминания о Лицее и Пушкине недружелюбного характера.

Комераж – сплетни, пересуды (фр.).

Des brusqueries – грубости (фр.).

То есть «мозолыцик уверяет, что у вас мозоль лучше, чем у моей жены» (Игра французскими словами: «cor» – мозоль и «corps» – тело.)

«C'est vous probablement qui lui dictiez les pauvretés qu'il venial débiter… il débite des calembourgs de corps de garde» («Это вы, вероятно, диктовали ему пошлости, которые он отпускал… он отпускал казарменные каламбуры») – слова Пушкина к барону Геккерну-отцу.

Разумовская Мария Григорьевная, урожденная княжна Вяземская (10.04.1772–9.08.1865) – в первом браке за князем А.Н. Голицыным, во втором (с 1802 г.) за генерал-майором Львом Кирилловичем Разумовским (1757–1818). На этом рауте состоялось объяснение Пушкина с секундантом Дантеса виконтом д'Аршиаком.

Я хочу теперь посвятить вас во все (фр.).

При этом Пушкин прочитал вслух списанную им самим копию письма своего к Геккерну (отцу) и отдал ее Данзасу. О письме этом сказано выше.

Теперь единственное, что я хочу вам сказать, – это то, что если дело не окончится сегодня же, то при первой встрече с Геккерном, отцом или сыном, я плюну им в лицо (фр.).

Вот мой секундант… – Вы согласны? (фр.).

Из воспоминаний К.К. Данзаса, записанных А. Амосовым // Последний год жизни Пушкина, М., 1989. С. 449–450.

Сажень – русская мера длины. Одна сажень равна 3 аршинам или 7 футам (2,1336 м). Известны также маховая сажень (1,76 м) и косая сажень (2,48 м).

Раненый Пушкин упал на шинель Данзаса, окровавленная подкладка хранится у него до сих пор.

Мне кажется, что у меня раздроблена ляжка (фр.).

Подождите, у меня еще достаточно сил, чтобы сделать свой выстрел (фр.).

Я думаю, что я ранен в грудь (фр.).

Щербачев Михаил Николаевич (ум.2.09.1819 г.) – участник Отечественной войны, поручик лейб-гвардейского Московского полка. 2 сентября 1819 года был смертельно ранен Р.И. Дороховым на дуэли под Петербургом. Дорохов Руфин Иванович (1801–18.01.1852) – воспитанник Пажеского корпуса (вып.1819), прапорщик Учебного карабинерского полка, с 1828 г. по август 1833 г. прапорщик Нижегородского драгунского полка. За неукротимый нрав и буйные выходки был неоднократно разжалован в рядовые. Знакомство и начало общения Пушкина с Дороховым относится к петербургскому периоду жизни поэта (1819–1820). Зубовы, близнецы-братья: Александр Николаевич (ок.1802) – с 1844 г. отставной капитан и Кирилл Николаевич (1802 – не ранее 1867 г.) – впоследствии генерал-майор. Кишиневские знакомые Пушкина. По окончании Муравьевского училища для колонновожатых (вып. январь 1823 г.) в чине прапорщиков были откомандированы на топографическую съемку Бессарабский области. Общались с Пушкиным в Кишиневе (1823–1824). У одного из них была дуэль с Пушкиным.

Доктор Задлер Карл Карлович (3.03.1801–30.10.1877) – автор исторических работ. По свидетельству Данзаса, Жуковского, Спасского и Шольца Задлер первым осматривал раненого Пушкина, к которому приехал после перевязки раненой правой руки Дантеса.

Арендт Николай Федорович (1785–14.10.1859) – врач, хирург, в 1829 г. лейб-медик Николая I. Пушкин пользовался услугами Арендта по возвращении из ссылки в Петербург. Руководил лечением раненого на дуэли поэта и был в последние дни жизни поэта посредником между ним и Николаем I. Спасский Иван Тимофеевич (1795–13.01.1861) – доктор медицины, профессор Медико-хирургической академии по кафедре зоологии в минералогии. С 1831 г. младший акушер Выборгской части; домашний врач Пушкиных. В письмах к жене Пушкин многократно упоминал Спасского как лечащего врача (1832–1834) После смертельного ранения Пушкина Спасский почти неотлучно находился у его постели и 2 февраля 1837 г. написал записку «Последние дни А.С. Пушкина. Рассказ очевидца».

Данзас не упоминает, что по просьбе Пушкина он сжег какие-то бумаги – об этом пишут Жуковский и Вяземский.

По воспоминаниям В.А. Нащокиной, Пушкин, якобы, попросил Данзаса «подать ему какую-то небольшую шкатулку, из которой он вынул бирюзовое колечко и, передавая его Данзасу сказал: «Возьми и носи это кольцо, мне его подарил наш общий друг Нащокин. Это талисман от насильственной смерти». О дальнейшей судьбе этого кольца В.А. Нащокин в своих воспоминаниях пишет: «Впоследствии Данзас в большом горе рассказал мне, что он много лет не расставался с этим кольцом, но один раз в Петербурге, в сильнейший мороз, расплачиваясь с извозчиком, он, снимая перчатку с руки, обронил это кольцо в сугроб. Как ни искал его Данзас совместно с извозчиком и дворником, найти не мог».

Б.М. Шубин. Скорбный лист, или История болезни Александра Пушкина.

Андреевский Ефим Иванович (1789–12.11.1840) – доктор медицины, хирург, председатель Общества русских врачей. Лечил раненого Пушкина, и, по свидетельству А.И. Тургенева и В.И. Даля, «закрыл Пушкину глаза».

Секунданты подошли, он приподнялся и, сидя, сказал: «постойте!» Пистолет, который он держал в руке, был весь в снегу; он спросил другой. Я хотел воспротивиться тому, но барон Георг Геккерн остановил меня знаком.

Постойте! Я чувствую в себе еще столько силы, чтобы выстрелить (фр.).

Надо сказать, что Дантес по складу своего характера не был склонен к радикальным действиям вообще. Тем более что оскорбление направлено в адрес Геккерна. То, что он принимает удар на себя, свидетельствует опосредованно, что он получил определенные гарантии своей безопасности.

А.В. Наумов. Посмертно подсудимый. Дело колежского асессора А.С. Пушкина. М., 2011. С. 425–428.

Судя по тому, что в дальнейшем речь пойдет о предновогодних вечерах 1830 года, Наташе Гончаровой было уже семнадцать лет (А.К.).