Николай Раевский - Пушкин и Александрина. Запретная любовь поэта

Но каково же было в действительности отношение Александры Николаевны к преддуэльным событиям, к Пушкину, к Дантесу? Новонайденные письма дают нам возможность совсем иначе рассматривать этот вопрос. Александра Николаевна, несомненно, знала всю подноготную брака Екатерины с Дантесом, так взволновавшего своей «загадочностью» петербургское общество. Очевидно, желая поддержать сестру в первое время ее новой и трудной жизни после замужества, она иногда ходила к ней. Напомним, что писала Александра Николаевна брату 22–24 января 1837 года, то есть чуть ли не накануне дуэли.

«Все кажется довольно спокойным, жизнь молодоженов идет своим чередом; Катя у нас не бывает… Что касается меня, то я иногда хожу к ней, я даже там один раз обедала, но признаюсь тебе откровенно, я бываю там не без довольно тягостного чувства. Прежде всего я знаю, что это неприятно тому дому, где я живу, а во-вторых, мои отношения с дядей и племянником не из близких; с обеих сторон смотрят друг на друга несколько косо, и это не очень-то побуждает меня часто ходить туда… Что касается остального, то что мне сказать? То, что происходит в этом подлом мире, мучает меня и наводит ужасную тоску. Я была бы так счастлива приехать отдохнуть на несколько месяцев в наш тихий дом в Заводе…»

Это чрезвычайно важные для пушкиноведения высказывания. Отношение Александры Николаевны к «дяде и племяннику» выражено здесь совершенно ясно. Она не писала бы так, если бы была влюблена в Дантеса. Кроме того, чувствуется, что и Дмитрий Николаевич разделяет это ее отношение к Геккернам, и она доверительно пишет ему, уверенная, что он ее поймет. Обратим внимание и на «я даже там один раз обедала» – слово «даже» еще раз подчеркивает ее нежелание бывать в доме Дантесов. Но самое главное для нас в данном случае в этом письме ее стремление не причинять неприятность дому Пушкиных, то есть Пушкину и Наталье Николаевне. Вряд ли можно переоценить значение этого письма для характеристики чувств Александры Николаевны в эти тревожные дни, ее истинного отношения к «подлому миру», то есть к великосветскому обществу, включая и Геккернов, о поведении которых ей, конечно, было хорошо известно.

Но вот в процессе дальнейших поисков нами найден еще один, до сих пор неизвестный документ, имеющий первостепенное значение для опровержения утверждений, что Александра Николаевна была увлечена то Пушкиным, то Дантесом.

Александра Николаевна прожила в Петербурге при жизни Пушкина более двух лет и постоянно бывала в обществе. Неужели она никем не увлекалась, никого не любила? Любила, и ей отвечали взаимностью. Кто же он? Аркадий Осипович Россет, брат известной приятельницы Пушкина Александры Осиповны Россет, молодой офицер, сослуживец братьев Карамзиных. Он постоянно бывал в карамзинском салоне и там, видимо, познакомился с Александрой Николаевной и увлекся ею. Известно также, что Аркадий Осипович часто посещал и дом Пушкиных, так как в своих воспоминаниях (в записи П. И. Бартенева) он говорит, что «полюбил Пушкина, у которого был домашним человеком и о котором до конца жизни вспоминал он с особой теплотою». Пушкин, очевидно, также тепло относился ко всему семейству Россетов. Через одного из братьев, Климентия Осиповича, он хотел поручить в ноябре 1836 года передать Дантесу свой первый вызов на дуэль. Аркадий Осипович был завсегдатаем дома Пушкиных. Александра Осиповна, женщина широко образованная, остроумная – постоянная собеседница поэта.

По свидетельству друга Пушкина П. А. Плетнева, Аркадий Россет был умный, благородный и добрый человек. В одном из писем к Гроту Плетнев писал о нем:

«Я очень люблю его за ум, опытность и какой-то замечательный мир души».

Впервые о романе Россета и Александры Николаевны мы узнаем из письма С. Н. Карамзиной от 18 октября 1836 года, где она пишет, что они вернулись с дачи в город и возобновили свои вечера, на которых с первого же дня все заняли свои привычные места: «Александрина – с Аркадием». Значит, ухаживание Россета началось еще раньше, в сезоне 1835/36 года.

Много лет спустя, в 1849 году, в письме Натальи Николаевны к Ланскому мы находим тому подтверждение и, более того, узнаем о взаимной любви Александры Николаевны и Россета. Вот это письмо.

«…Вчера вечером не могла тебе писать – Россет пришел пить чай с нами. Это давнишняя страстная и взаимная любовь Сашиньки. Ах, если бы это могло кончиться счастливо. Я вижу отсюда, как ты улыбаешься на мои проекты, но почему знать: никто как бог – у каждого своя судьба, и кто знает, что это не ее. Прежде отсутствие состояния было препятствием. Эта причина существует и теперь, но он имеет надежду вскоре получить чин генерала, а с ним и улучшение денежных дел, и потом Сашинька должна получить 300 душ. С этим можно прожить, по крайней мере, вполне прилично. Оба они не любят света и смогут поладить. Последние дни я, не стесняясь, посылала ее вместо себя на воды. Он их также принимает, и я полагаю – надо пользоваться обстоятельствами: помоги себе сам и бог тебе поможет, стучись и отверзится. По моим наблюдениям он сохранил к ней много дружеских чувств: я не решаюсь сказать, что это любовь, но он с удовольствием ее видит, с ней встречается, и вот уже два вечера, что он провел с нами, не будучи приглашенным, и не застал ее в третий, когда мы были у Борхов. Все это только надежды, и я пишу тебе доверительно, имея привычку делиться с тобой самыми сокровенными мыслями, не воспринимай их как нечто, в чем я уверена, а также не смейся надо мной, а присоедини свои молитвы к моим за счастье сестры».

Эти слова Натальи Николаевны о любви Россета имеют и несколько косвенных подтверждений, которые мы приводим ниже. Они говорят о многом…

«Давнишняя страстная и взаимная любовь Сашиньки». Вот разгадка тех настроений, которыми полны письма Александры Николаевны, то веселые, то печальные. Видимо, роман этот протекал не гладко. Россет был увлечен, это несомненно, он постоянно бывал в доме Пушкина, по-видимому, ради Александрины, все же жениться не решался, возможно, и из-за материальной своей неустроенности. Однако весьма вероятно, что его ухаживания и закончились бы браком – Наталья Николаевна говорит, что Россет любил Александрину, а ее словам можно вполне верить, если бы не события конца 1836 года. В это время, очевидно, уже ходили по Петербургу сплетни о «романе» Пушкина со свояченицей. Россет знал и о пасквиле, и о вызове в ноябре Пушкиным Дантеса на дуэль, которая тогда не состоялась. Далее события развивались очень быстро и закончились гибелью Пушкина. В этих условиях, конечно, думать о браке Аркадий Осипович не мог. В цитированном нами выше письме Александры Николаевны, написанном за несколько дней до дуэли, может быть, всего за день-два, она писала, что все, что происходит в этом подлом мире, мучает ее и наводит ужасную тоску. «Я была бы так счастлива приехать отдохнуть на несколько месяцев в наш тихий дом в Заводе», – говорит она.