Джон Пирсон - Пол Гетти. Мучительные миллионы

После посещения виллы Адриана Пол Гетти углубился в изучение истории Древнего Рима и в результате обнаружил, что жизнь императора во многом схожа с его собственной. Адриан, как и Гетти, правил своей огромной империей, редко покидая свой дворец. Правитель был самым богатым человеком на планете, а Гетти был уже к этому близок. У Гетти было такое же, как и у Адриана, стоическое отношение к жизни. Более того, между обоими было и некоторое внешнее сходство. В результате величайший из снобов, каким несомненно был Пол Гетти, окончательно уверовал в то, что его родословная уходит своими корнями к великому римскому императору.

И чем чаще об этом думал Гетти, тем больше сходства он находил между давно покинувшим этот мир императором Адрианом и собой.

«Мне бы очень хотелось верить в то, что душа Адриана переселилась в мое тело, и я постараюсь сделать все возможное, чтобы дух его не страдал во втором рождении, и во всем поступать так, как поступил бы он», — доверительно объявил как-то Пол своей лондонской приятельнице Пенелопе Китсон.

Может показаться странным, что Пол Гетти, столь часто размышлявший о династиях, не проявлял почти никакого интереса к судьбам своих сыновей. Пытаться объяснить это тем, что в погоне за богатством у него не оставалось времени, было бы неверным. Причина была в другом. Гетти видел в детях угрозу двум самым ценным для него вещам — делать деньги и отдаваться чувственным наслаждениям.

Тем не менее несколько раз он с сыновьями встретился, но скорее из любопытства, подобно тому, что испытывает монах-траппист к зову плоти — чувству, которое он считает искушением и с которым всю жизнь борется с помощью молитв. Описывая эти встречи в своих дневниках, Гетти всегда изображал себя любящим и преданным отцом. Поэтому читающему их было трудно представить, что свидания отца с сыновьями могли быть столь редкими. Юного Рональда Гетти называл «смышленым и милым», в Джордже отмечал «высокий интеллект, зрелость мышления», а о маленьких Поле и Гордоне просто упоминал как о своих «двух дорогих сыночках».

Самым уникальным было выступление Пола Гетти в роли отца в 1939 году, сразу после начала второй мировой войны. Это был единственный случай, когда все четверо «горячо любимых» отпрысков Гетти собрались вместе.

Пол только что вернулся в Лос-Анджелес из Неаполя, где оставил свою новую женушку Тедди. В порыве внезапно нахлынувших отцовских чувств он упросил свою бывшую жену Энн позволить ему сходить с Полом и Гордоном в магазин игрушек, купить малышам рождественские подарки.

Незадолго до войны в Лос-Анджелес перебралась и Фини с Рональдом. На Рождество в дом на Саут-Кингсли явились поздравить бабушку Сару пятнадцатилетний Джордж, десятилетний Рональд, семилетний Пол и шестилетний Гордон.

Устраивая эту встречу, Пол руководствовался не столько отцовскими, сколько сыновними чувствами. Саре в то время уже было восемьдесят семь лет, и он очень хотел порадовать мать-старушку, понимая, что она в скором времени может их всех покинуть. Но радостного семейного праздника не получилось. В присутствии глухой и дряхлой старушки, в доме у которой они все вместе были впервые, и таинственного богатого незнакомца, называвшего себя их отцом, мальчики чувствовали себя скованно и неуютно.

Однако сам Гетти всегда рассказывал об этой встрече как о полном бурного веселья рождественском торжестве. В своем дневнике он упомянет «красиво наряженную елку у мамы в гостиной» и «горы рождественских подарков», а также напишет: «Мамочка выглядела помолодевшей и счастливой». Не вспомнит он лишь о том, что пробыл на этом празднестве совсем недолго — ровно столько, сколько необходимо было для того, чтобы погладить по головкам сыновей и поцеловать в сморщенную щеку любимую матушку. После этого Пол исчез, словно рождественский призрак.

С того дня здоровье Сары стало стремительно ухудшаться, и через два года она умерла. Описанная выше рождественская встреча оказалась последней, и больше за годы своего детства сыновья Гетти не виделись. И это несмотря на то, что все они в те годы жили в Калифорнии и что всем им в будущем достанется самое огромное состояние в Америке.

После того как сыновья Пола повзрослели, он как ни в чем не бывало решил возобновить отношения с ними, пытаясь увековечить то, что он с гордостью называл «династией Гетти».

Такое же чувство гордости он надеялся вызвать и в сыновьях. Однако добиться этого ему не удалось. Мальчики лишились отца именно в те годы, когда более всего в нем нуждались. Их детские души были надломлены, и они ожесточились не только на отца, но и друг на друга. Попытка же Гетти упрочить свою династию явно запоздала и привела к еще большей разобщенности между его сыновьями. Не менее зловещую роль сыграло и завещание миллиардера, в котором не было и намека на отцовскую заботу или привязанность. В результате в сердцах наследников разгорелись зависть и озлобление друг против друга, что привело впоследствии к семейным скандалам.

Менее всего семейная трагедия коснулась первенца — Джорджа Гетти II. Пол оставил его мать Джанетт в 1927 году, когда тот был еще младенцем. Переживала она недолго и вскоре снова вышла замуж. Ее новый супруг, зажиточный и добродушный биржевой маклер по имени Билл Джонс, относился к Джорджу как к родному сыну и послал его учиться сначала в частную школу в Лос-Анджелесе, а затем на юридический факультет Принстонского университета.

Родного отца Джордж в детстве видел всего несколько раз, однако довольно часто навещал вместе с Джанетт бабушку Гетти, которая всегда относилась к своему первому внуку с большей нежностью, чем к другим. Джордж был не только назван в честь деда, но и получил от того по завещанию триста тысяч долларов. Благодаря ловкости отчима сумма эта все время росла и вместе с процентами от постоянно разбухавшего фонда Сары гарантировала Джорджу и его родителям достаточно обеспеченную жизнь.

Джордж не унаследовал от отца страстной любви к нефтяному бизнесу и гениальности финансиста. Его больше привлекала спокойная карьера калифорнийского адвоката. Но жизнь все повернула иначе. Похоже, что судьба Джорджа была уже предрешена тем, что он носил имя деда и являлся старшим сыном Пола Гетти.

В 1942 году, когда восемнадцатилетний Джордж был первокурсником Принстона, его отец напомнил сыну о той роли, которую тот должен сыграть в династии Гетти в будущем. В это время Джордж уже был призван в армию США, но твердо намеревался после окончания войны вернуться в университет.

Однако повышенный интерес к нему со стороны родителя и поездка с ним в Бартлесвиль — туда, где родилась компания деда и прошло детство отца, — внесли смятение в душу юноши.