Джон Пирсон - Пол Гетти. Мучительные миллионы

— Прошу вас, оденьте его потеплее, — тихо попросила Гейл.

— Не волнуйтесь, я прослежу, чтобы на него накинули одеяло, — ответил Чинкуанта. Это были его последние слова, сказанные Гейл. Больше его голоса она никогда не слыхала.

Впереди ее ждала бессонная, но счастливая ночь. Телефон Гейл прослушивался полицией, и о содержании ее разговора с мафиози вскоре узнал Карло. Он явился в дом Гейл буквально через пятнадцать минут. За это время она успела известить Чейса, и в полночь все трое отправились в полицейском фургоне за Полом.

Шоссе было занесено снегом, и у холма они оказались только с восходом солнца. Однако Пола там не было. Все трое стали звать парня, но безуспешно. Тогда Гейл вспомнила, как она с детьми пересвистывалась во время отдыха в Оргии. Им эта забава очень понравилась, и они разработали целую систему звуковых сообщений, понятных только им. Пол должен был сразу же откликнуться, и Гейл громко свистнула, но в ответ услышала лишь отразившееся от склона холма эхо.

— Вы должны быть готовы к самому худшему, — сказал Чейс вконец расстроенной Гейл. — Они вполне могли его убить.

Люди Карло прочесали склон холма, но никаких следов Пола не обнаружили. Внезапно они услыхали крик одного из полицейских. Он нашел одеяло и черную повязку, которой обычно завязывают глаза. Они могли принадлежать Полу, а если так, то это доказывало, что юноша еще жив. Но где же он?

— Вы, как мать, должны хорошо знать вашего сына, — заметил Карло. — Как вы думаете, что бы он сделал, оказавшись на свободе?

— Пошел бы домой, — ответила сквозь слезы Гейл.

Все уселись в машину и медленно двинулись по автостраде в сторону Рима. Через некоторое время по внутренней радиосвязи сообщили, что неподалеку обнаружен бредущий по шоссе неизвестный юноша. Назвать себя он отказался, и карабинеры повезли его в Лагонегро. Сидевший за рулем Карло нажал на газ и свернул к городу. Через десять минут он, Гейл и Чейс уже были в штабе карабинеров.

Сначала карабинеры не желали признаваться, что они привезли парня, но вскоре один из них, взглянув на распухшее от слез лицо Гейл, сжалился и сказал ей, что ее сын здесь, но увидеть его она сможет лишь после допроса.

Пол настолько изменился, что она узнала его с трудом. Его щеки ввалились, лицо было мертвенно-бледным, а ноги по-стариковски шаркали по полу. Внук миллиардера был похож на жалкого бродягу. На голове у него была потемневшая от крови грязная повязка.

Наступил долгожданный момент встречи, и счастье матери и сына было столь велико, что они не могли найти нужных слов. Только прижав голову Пола к своей груди, Гейл осознала, что ее мучения закончились. Теперь его нужно было срочно доставить в Рим, чтобы оказать медицинскую помощь. И прежде чем карабинеры успели возразить, Гейл и Чейс подхватили юношу под руки и быстро потащили к выходу, поскольку сам он передвигался с огромным трудом. Затем бережно усадили на переднее сиденье полицейского фургона и отправились в Рим. Об этой поездке Гейл потом вспоминала так: «Пол и я были настолько переполнены чувствами, что не могли произнести ни слова и со стороны, наверное, походили на зомби».

Один из ее друзей предусмотрительно подготовил для Гейл и Пола место в клинике в Париоли, и мать с сыном провели там последующие три дня, после чего отправились в Австрию в один из альпийских высокогорных курортов.

Римские врачи, обследовав юношу, сообщили, что результаты обнадеживают. Пол был молод и достаточно вынослив. Медики также сказали, что его физическое состояние скоро придет в норму, а с помощью пластической хирургии можно будет сделать новое ухо.

— А как насчет психических последствий, — с тревогой спросила Гейл.

— Об этом можно будет судить лишь спустя некоторое время, — ответил один их врачей.

Был полдень 15 декабря, и Гейл вдруг вспомнила, что это день рождения Большого Пола. Ему исполнился восемьдесят один год. Она предложила Полу позвонить деду, чтобы поблагодарить за то, что он спас ему жизнь, и пожелать счастья и крепкого здоровья.

Трубку сняла очередная любовница старика, устроившаяся в гостиной. Узнав, кто звонит, она приоткрыла дверь кабинета и сказала:

— Это ваш внук, Пол. Будете с ним говорить?

— Нет, — мрачно буркнул Гетти.

В течение пяти месяцев, столь трагичных для Пола и его матери, Большой Пол выглядел как всегда невозмутимым и уверенным в себе. Однако тревоги и разочарования не обошли стороной и его. Проблемы, волновавшие старого миллиардера, были связаны вовсе не с бизнесом: его компании процветали как никогда. В период арабо-израильского военного конфликта, вспыхнувшего в октябре 1973 года, объемы добычи нефти в арабских странах резко сократились, и цена «черного золота» на мировом рынке подскочила с трех до двенадцати долларов за баррель.

В течение 1975 года дивиденды «Гетти Ойл» возросли с одного и трех десятых до двух с половиной долларов, и прибыль компании за этот год побила все рекорды и составила 25 миллионов 800 тысяч долларов. К этому моменту личное состояние самого Гетти вместе с капиталом трастового фонда Сары приблизилось к двум с половиной миллиардам долларов.

Однако, несмотря на стремительный рост богатства, на душе у старика было неспокойно, и подобное он ощущал впервые в жизни. На восемьдесят первом году жизни ему вдруг начало казаться, что удача ему изменила.

Это началось в 1972 году, вскоре после его восьмидесятого дня рождения. По этому случаю герцогиня Аргильская организовала в отеле «Дорчестер» торжественный прием. Прошел он замечательно. Герцог Бедфордский предложил тост за виновника торжества и пожелал, чтобы остроумные и очаровательные леди, окружавшие Гетти, становились день ото дня еще более остроумными и очаровательными и дарили ему радость и наслаждение. Это пожелание вызвало бурные овации гостей. На приеме присутствовала дочь президента США Никсона Патриция, которая была уполномочена представлять своего отца. В полночь из Вашингтона позвонил и сам президент. Он сердечно поздравил своего верного сторонника и друга — Пола Гетти, который в свое время щедро профинансировал мероприятия по поддержке Никсона во время избирательной кампании.

Однако спустя несколько месяцев случилось непредвиденное. Верная подруга Гетти Пенелопа Китсон решила его оставить. Она заявила, что намерена снова выйти замуж — за бизнесмена Патрика де Ласло. Гетти сделал все возможное, чтобы ее отговорить, но она была непреклонна. Тогда он прибег к крайней мере — объявил, что вычеркнет ее имя из своего завещания. Пенелопа ответила, что ее это не волнует, и, вежливо простившись, покинула Саттон-Плейс. Старик был очень раздосадован ее предательством, но его переживания продлились недолго. Брак Пенелопы оказался неудачным, и она буквально через несколько месяцев снова вошла в кабинет бывшего любовника, и тот, увидев ее, сразу же сменил гнев на милость.