Николай Ильюхов - Партизанское движение в Приморьи. 1918—1922 гг.

Подготовка к бою с белыми. — Бой под Перятиным. — Приезд американской делегации к партизанам. — Захват в плен американских офицеров белыми. — Заигрывание полковника Пендельтона. — Наступление партизан. — Белые изгоняются из Сучанской долины. — Концентрация партотрядов в Цемухинской долине.

4 апреля ночью прибежала к нам группа крестьян с известием, что деревня Унаши занята белыми и что противник предполагает собрать всех мирных жителей и «гнать» всех их впереди своих цепей, которые поутру будут наступать на Перятино. Из объяснений крестьян мы поняли, что такая дикая выходка белогвардейских командиров была рассчитана на то, чтобы парализовать боеспособность наших отрядов, которые, мол, не станут стрелять в своих. Впрочем на деле слух об этом намерении белых не оправдался и, видимо, был пущен с провокационной целью. Мы немедленно стали развертываться в боевой порядок. Двухнедельная «передышка» дала нам возможность облюбовать самые выгодные позиции и обдумать все детали предстоящего боя.

Село Перятино стоит в долине между двумя хребтами, приближаясь к одному из них, с восточной стороны, на расстояние нескольких саженей. Мимо села с западной стороны протекает быстрая горная река Сучан. Благодаря весеннему половодью переправа через реку была невозможна без лодок, а все лодки находились в наших руках. Единственно открытой оставалась южная сторона, где расстилалась совершенно ровная долина, представлявшая удобный путь для наступления. Перед деревней проходит второе, старое русло небольшой речки, впадающей в Сучан. Свои цепи мы расположили так: весь сучанский отряд и часть ольгинцев в количестве около 750 штыков рассыпались по руслу этой речонки, сослужившей роль прекрасных естественных окопов для стрельбы с колена; человек 150 заняли хребет, что с восточной стороны деревни, и образовали левый фланг, углом расположенный саженей на 100 вперед, а около 50—80 партизан на лодках переправились через Сицу и заняли ее берег на расстоянии сажен 80—100 от нашей лобовой цепи. Таким образом получился своеобразный ковш, войдя внутрь которого, противник в любом случае попадал под перекрестный огонь партизанских цепей. Фланги, помимо прочего, должны были мешать попытке противника обойти нас с тыла. Вперед была выслана конная разведка, возглавлявшаяся нашим неугомонным весельчаком «Ягодкой» — т. Сорокиным Георгием (впоследствии погибшим на забайкальском фронте в борьбе против банд атамана Семенова). Кроме того, все удобные пункты, с которых можно наблюдать вдаль, были заняты сетью наблюдательных постов. Словом, силы наши были расставлены так, что мы вполне могли надеяться на благоприятный исход боя.

В восемь часов утра (время для внезапного набега не столь выгодное) наблюдатели условными знаками передают нам, что противник выступил из села Унаши и правильной походной колонной со всей системой охранения медленно движется по дороге на Перятино. Численность его — мы логически установили на месте — должна быть около 2000 человек пехоты и конницы, до 8 пулеметов и 1 батарея. Командирам, возглавлявшим отдельные участки нашей позиции, была послана команда «по местам». Гуськом по-партизански (партизаны ходили всегда «гуськом»), предчувствуя веселое дело, потянулись наши между домами по переулкам в разные стороны.

В это время с тыловой заставы передают сведения, что прибыла американская делегация в составе двух офицеров с четырьмя солдатами и просит разрешения повидаться с «господами» Ильюховым и Тетериным. Американцы прибыли для переговоров относительно доставки нам обмундирования. В этот период они основательно заигрывали с нами, видимо не теряя уверенности, что можно будет партизан сагитировать как свою группировку, в противовес атаманам, ставленникам японской интервенции. Такая оценка «политики» американцев подтвердилась месяц спустя тем, что командующий чехо-словацкими войсками через освобожденного из тюрьмы т. Яременко прямо предложил нам за определенную «компенсацию» переменить свои «непримиримо крайние» лозунги на лозунг за Учредительное собрание. Во всяком случае мы приняли несвоевременно появившихся «дипломатических» гостей, хотя и без подобающего гостеприимства. Вежливо извинившись, что по «объективным» причинам не можем уделить времени на переговоры, мы предложили им остаться в наших рядах до тех пор, пока окончится бой, после чего можно будет начать беседу. Признаться, свое предложение мы основывали на несовсем «честных» расчетах: мы думали в бою поставить наших гостей в такое место, где они наверняка могли бы пострадать от колчаковских пуль. Янки, всегда падкие на острые ощущения, с радостью согласились воспользоваться интересным случаем — увидеть партизан в боевой обстановке, но занять рекомендуемое нами место отказались, заявив, что предпочитают засесть на крыше школы, самого высокого здания в деревне, и обозревать картину боя во всей ее полноте. Мы вынуждены были признать неотразимость доводов наших гостей.

Колчаковцы двигались очень медленно, видимо опасаясь натолкнуться на засаду: за полтора часа они прошли всего лишь пять верст и теперь еще находились в трех с половиной верстах от нас. Однако решающий час приближался. Крестьяне все скрылись в погреба и подполья, а иные и совсем укатили в сопки, захватив с собой всю живность. Улицы села совершенно пусты; по ним только изредка пробегает галопом наша связь, несущая приказ по цепи. Все партизаны заняты своим делом: кто просматривает винтовку, чистит затвор, кто запасается на всякий случай хлебом, а большинство готовит упор для винтовки и возбужденно ведет спор о том, сколько шагов вон до того кустика и сколько вот до этого деревка, чтобы своевременно наставить правильный прицел. Все эти занятия сопровождаются веселыми шутками, беспрестанным «закуриванием» и остротами по адресу колчаковцев. В 10 часов утра вдруг прибегает с противоположной стороны реки Сучан партизан, который сообщает, что из Владивостока прибыл груз «от партии». Этот груз из бухты Золотой Рог был отправлен партийным комитетом на китайской шаланде до села Душкино и оттуда на подводах доставлен в Перятино. «Посылка» моментально была переправлена через реку на нашу сторону, и в ней оказалось весьма кстати несколько тысяч патронов, 300 гранат, несколько наганов, масса пороха и капсюлей для наших «патронных мастерских». Все это привез Тихон Самусенко, крестьянин дер. Фроловки, тогда работавший в уездном земстве. В находкинском бою за три дня каждому партизану пришлось потратить бо́льшую часть патронов, поэтому новое их пополнение было встречено с большой радостью. «Спасибо партии!» — слышались по цепи голоса партизан, набивающих патронами сумки. «Партия» (речь идет о коммунистах) всегда оставалась для партизана последней апелляционной инстанцией в сомнительных и спорных вопросах; и она же часто выручала в трудные минуты. Партизаны потому так хорошо относились к ней, что были органически связаны с работой партии.