Елена Егорова - Наш влюбленный Пушкин

Голова лошади и автопортрет

Рис. А.С. Пушкина в черновике стихотворения «Андрей Шенье»

1825 г.

Обладая красивым голосом, Анна Оленина брала уроки музыки и вокала у молодого тогда композитора Михаила Глинки. Пушкиноведы М.А. и Т.Г. Цявловские предположили, что впечатление от исполнения ею во время такого урока песни на грузинскую мелодию, привезённую Грибоедовым с Кавказа, легло в основу стихотворения, датированного 12 июня 1828 года:

Первая строка в ранней редакции была такой: «Не пой, волшебница, при мне». Стихотворение стало впоследствии известным романсом. Вот как о событиях, связанных с рождением стихов, вспоминал М.И. Глинка в своих записках: «Провёл около целого дня с Грибоедовым… Он был очень хороший музыкант и сообщил мне тему грузинской песни, на которую вскоре потом Пушкин написал романс «Не пой, волшебница, при мне…».

Однако воспоминания Глинки ещё не дают основания с уверенностью относить эти стихи к А.А. Олениной. Композитор давал уроки не только ей, да и в «Дневнике» 13 августа она записала: «Милой Глинка… играл чудесно и в среду придёт дать мне первой урок пенья». Если 15 августа 1828 года состоялся самый первый урок, то кандидатура Олениной на роль адресата стихотворения отпадает. Да и сама Анна Алексеевна это стихотворение к себе не относила.

Чувствуя насторожённость Анны, Пушкин в светском кругу старается вести себя с ней корректно и ненавязчиво. 20 июня 1828 года Оленина записывает в дневнике после беседы с ним в петербургском доме своей тётушки Варвары Дмитриевны Полторацкой, урождённой Киселёвой, что поэт был «довольно скромен» и что она «даже с ним говорила и перестала бояться, чтоб не соврал чего в сантиментальном роде».

Приютино. Музыкальная гостиная. Фото 2008 г.

Гостиная Олениных в Приютине. Худ. Ф.Г. Солнцев. 1834 г.

В кругу близких друзей Пушкин неосторожно роняет фразу вроде: «Мне бы только с родителями сладить, а с девчонкой уж я слажу», не ожидая, конечно, что это может дойти до Олениных. Слова Пушкина передала им несколько позже В.Д. Полторацкая, которая прочила Анну за своего брата Николая Дмитриевича Киселёва, обаятельного молодого дипломата, умевшего нравиться женщинам. Этим «тётушка» рассчитывала «расчистить путь» брату, вызвав возмущение Анны и её родителей, которые и так были не в восторге от ухаживаний Пушкина.

И.А. Крылов

Пастель П.А.Оленина 1824 г.

Отношение Олениных к возможному сватовству Пушкина очевидно из записи в дневнике Анны от 17 июля 1828 года: «Разговорилась я после обеда с Ив. Андр. Крыловым об наших делах. Он вообразил себе, что двор вскружил мне голову и что я пренебрегла бы хорошими партиями, думая выйти за какого – нибудь генерала. В доказательство, что я не простираю так далеко своих видов, назвала я ему двух людей, за которых бы вышла, хотя и не влюблена в них: Меендорфа и Киселёва. При имени последнего он изумился. «Да, – повторила я, – и думаю, что они не такие большие партии, и уверена, что Вы не пожелаете, чтоб я вышла замуж за Краевского или за Пушкина». – «Боже избави, – сказал он, – но я желал бы, чтоб вы вышли за Киселёва, и ежели хотите знать, то он сам того желал, но он и сестра говорили, что нечего ему соваться, когда Пушкин того ж желает».

Н.Д. Киселёв

Неизв. худ.

Знаменитый баснописец И.А. Крылов с 1808 года был практически домочадцем Олениных и наверняка выражал общее мнение семьи. Для Анны желательными женихами были барон А.К. Меендорф, тогда отставной военный, и, особенно, симпатичный Н.Д. Киселёв, а нежелательными – А.С. Пушкин и А.П. Краевский, в то время мелкий чиновник Военного министерства, тщетно пытавшийся привлечь внимание девушки. Но Николай Дмитриевич Киселёв так и не посватался к ней: его денежные дела были расстроены, что не позволяло думать о женитьбе. Пушкин дружил с умным и общительным Киселёвым. К счастью, эта дружба не была омрачена соперничеством в любви. Когда в середине июня 1828 года Киселёв уезжал из Петербурга за границу, Пушкин нарисовал в его записной книжке свой портрет и написал стихи «Ищи в чужом краю здоровья и свободы…».

У Анны Олениной и её семьи было двоякое отношение к Пушкину: им восхищались как гениальным поэтом, любили его произведения, радушно принимали в своём кругу, но не хотели видеть супругом и зятем. Общаться с Пушкиным умной и задорной Олениной было, конечно, интересно, приятен был и лёгкий флирт, но не серьёзные ухаживания с видами на брак. Прислушиваясь к мнению родных, она считала его «вертопрахом», не способным обеспечить благополучную семейную жизнь.

У родителей Анны были ещё другие веские причины не выдавать дочь за поэта. Весной и в начале лета 1828 года в отношении Пушкина велось дело об элегии «Андрей Шенье», запрещённый отрывок которой распространялся в списках с пометкой «На 14 декабря». Пушкину грозили неприятности. Он на допросах отвечал, что элегия написана за полгода до восстания декабристов, поэтому не может иметь к нему отношения. Дело закрыли 28 июня 1828 года распоряжением установить за Пушкиным тайный надзор полиции. Госсекретарь А.Н. Оленин, подписавший протокол, разумеется, был в курсе дел.

Летом 1828 года надежды поэта на брак с любимой девушкой таяли на глазах. Досада и сомнения в ответном чувстве Анеты стали, вероятно, причиной появления оттенка пренебрежения в разговорах о ней с Анной Петровной Керн, у которой Пушкин бывал тогда и которая с тайной ревностью относилась к увлечению поэта своей двоюродной сестрой. Анна Петровна вспоминала: «Он никогда не говорил об ней с нежностию и однажды, рассуждая о маленьких ножках, сказал: «Вот, например, у ней вот такие маленькие ножки, да чёрт ли в них». В таком роде он часто выражался о предмете своих воздыханий».