Елена Егорова - «Приют задумчивых дриад». Пушкинские усадьбы и парки

Пушкин видит «призраки героев у посвящённых им столпов», среди которых прославленный полководец П.А. Румянцев, «перун кагульских берегов», и двоюродный дед поэта Иван Абрамович – «наваринский Ганнибал». Неоконченное стихотворение 1829 года явно перекликается по содержанию с написанным в лицейские годы, но более лаконично по форме, а по стилю уже не похоже на оды XVIII века.

Поэтичные виды Екатерининского парка не раз ещё привлекут внимание литераторов, живших и бывавших в Царском Селе. Много гимнов будет пропето царскосельским садам, пушкинские мотивы порою будут вольно или невольно звучать в новых стихах, но лишь когда со дня гибели великого поэта пройдёт более полувека, на фоне торжественных и элегических пейзажей русские поэты увидят дорогую сердцу фигуру загорелого кудрявого лицеиста.

Молодой Пушкин воспевал «средь блещущих зыбей станицу гордую спокойных лебедей», а стареющий В.А. Жуковский незадолго до смерти написал стихотворение «Царскосельский лебедь». Под сенью парка

Дряхлеющий, но всё ещё прекрасный и величавый одинокий лебедь дичится молодых сородичей:

В этом покинутом всеми старом царскосельском лебеде Жуковский, остро чувствующий творческое одиночество в чуждом ему Бадене, символически видит себя, свою нелёгкую и славную судьбу.

Попав в заснеженный город, легко представить, как пожилой П.А. Вяземский, опираясь на трость, идёт в «Царскосельский сад зимою» (так называется стихотворение) «бродить с раздумием своим». Здесь

В вечерней мгле пред глазами поэта

Может быть, среди этих призраков Вяземскому мерещилась и тень давно ушедшего из жизни друга Пушкина, но в стихотворении об этом он умолчал.

Великолепие старинных дворцов и лирические картины царскосельских садов навевают Ф.И. Тютчеву, как и Пушкину, мысли о славном былом:

Когда читаешь эти строки, чудится, что где – то рядом с дворцом бродит призрак Екатерины II в окружении теней славных полководцев её эпохи. Невольно возникает ощущение незримого присутствия в глубине парка Пушкина, но не юноши – лицеиста, а зрелого мужа, потому что в лирических величавых строках Тютчева нет юной жизнерадостности.

Меланхоличный Константин Фофанов видит «задумчивые парки» сквозь призму собственных поэтических фантазий, в своём воображении он рисует картины блистательных увеселений екатерининской эпохи, когда

Он воспевает в «Думе о Царском Cеле» великолепные парковые ландшафты, «зыбкие аллей прохладных арки», «ряд душистых цветников», «мостики над зеркалом прудов»…

В поэтическом провидении Фофанову представляется «святая тень великого певца»:

Кажется, будто живая фантазия Константина Фофанова навеяна памятником Пушкину в Лицейском саду, но это не так. Памятник был открыт спустя 11 лет после написания «Думы о Царском Селе».

Словно наяву возникает образ Пушкина в Царском Селе в стихах поэтов серебряного века, многие из которых по праву считали этот город своим «отечеством», ибо здесь прошли годы их детства и юности. Для них учителем и кумиром был Иннокентий Анненский, проведший в городе муз последние 13 лет своей недлинной яркой жизни. Элегической печалью веет от царскосельских строк Анненского, готового «улыбнуться сквозь слёзы» при словах «Царское Село». Поэта «волнует вкрадчивый осенний аромат», ему видятся «парков чёрные бездонные пруды, давно готовые для спелого страданья» и «чудится лишь красота утрат», как пишет он в стихотворении «Сентябрь». Анненский принял непосредственное участие в сборе средств на памятник Пушкину – лицеисту, остро чувствовал связь великого поэта с Царским Селом, считал город одним из «урочищ пушкинской славы».

Екатерининский парк. Большой пруд

В стихах, обращённых к Л.И. Микулич, Анненский создал таинственный и романтический образ Царского Села, в котором причудливо сочетаются лирические пейзажи парка, печальная «Молочница», пышные залы дворца, торжественные императорские портреты, тень Екатерины II и памятник Пушкину:

Один из лучших сонетов Иннокентия Анненского называется «Бронзовый поэт». В преддверии ночи автору мнится, что в Лицейском саду

Николай Гумилёв в стихотворении «Памяти Анненского» написал: