Геннадий Прашкевич - Брэдбери

Понятно, имелся в виду опыт пережитого.

«— Нет ли соблазна продолжить эту повесть?

— Никогда не знаешь причин, по которым что-то делаешь, но думаю, людям нравится мое творчество как раз потому, что оно честное, интуитивное и прозрачное. Я действительно не знаю, как всё это приходит в мою голову. Не то чтобы мне когда-нибудь снились особенные сюжеты, но изредка бывает так, что ты проснулся и странные мысли толпятся в голове. Тут важно не упустить момент и записать эти мысли.

— Почему “Из праха восставшие” — это повесть, а не сборник рассказов?

— Да потому, что вообще все мои так называемые повести, это и не повести вовсе. Например, “Марсианские хроники” только выглядят как повесть, но это совсем не так. Это рассказы, всего лишь самостоятельные рассказы, которые я написал, не осознавая, что они могут иметь какое-то отношение друг к другу. Точно так обстояло дело и с книгой “Вино из одуванчиков”, и с книгой “Зеленые тени, белый кит”. Вообще у меня часто получается так, что я начинаю серию рассказов, а получается повесть.

— На обложке повести “Из праха восставшие” помещен замечательный рисунок художника Чарлза Адамса, сделанный им для вашего рассказа “Возвращение”, когда-то напечатанного в журнале “Мадемуазель”. А у вас в голове, мистер Брэдбери, был образ чудесного замка — до того, как вы увидели рисунок Адамса?

— Нет, не было. Признаюсь, никакого образа не было, это именно Адамс меня вдохновил. У нас с ним похожее воображение. Мне было двадцать шесть лет, когда я впервые встретил его в Нью-Йорке, и он только что закончил этот рисунок.

Я сразу тогда почувствовал, что он — моя кровная душа. Мы начали планировать совместную книгу: я собирался написать рассказы, а он — сделать иллюстрации, но время шло, а мы никак не могли найти издателя. Поэтому Чарлз пошел своей дорогой и создал известную “Семейку Адамсов”, а я — свою Семью, не такую смешную, правда.

— Вы довольны повестью?

— Да, доволен… Признаюсь, не только ею… Иногда ночью, когда не могу уснуть, спускаюсь вниз, беру с полки одну из своих книг, открываю и начинаю читать. И говорю себе: “Боже, это что же такое я написал? Это же хорошо!” И чувствую себя счастливым. Наверное, все мы рождаемся для того, чтобы стать самими собой, и главная задача нашей жизни — выяснить, кто же мы такие, черт побери, и почему этого не знаем сразу с первого дня рождения. Вот и приходится нам в течение какого-то неопределенного времени экспериментировать».

11 сентября 2001 года два пассажирских «Боинг-767», угнанных террористами «Аль-Каиды», 160один за другим — с интервалом в 18 минут — врезались в башни Всемирного торгового центра (World Trade Center) в Нью-Йорке.

Чудовищное облако пыли, дыма, бумаг, выброшенных из зданий, заволокло весь Манхэттен.

Первый «боинг» (рейс №11, Бостон — Лос-Анджелес) врезался в Северную башню в 8.45 по местному времени. На борту находились 81 пассажир (из них пять террористов) и 11 членов экипажа. Удар пришелся между 93 и 99 этажами, топливо самолета взорвалось, столб пламени оказался таким мощным, что люди сгорели даже в фойе.

В 10.29 Северная башня рухнула.

Второй «боинг» (рейс № 175, тоже Бостон — Лос-Анджелес) врезался в Южную башню на уровне примерно 77-81 этажей в 9.03 по местному времени. На его борту находились 56 пассажиров (из них пять террористов) и девять членов экипажа.

В 9.59 Южная башня рухнула.

Мэгги и Рей видели происходящее в прямой трансляции.

В те минуты они еще не знали, что подобная трагедия произошла почти одновременно еще в двух местах. В 9.40 по местному времени пассажирский «Боинг-757» (рейс № 77, Вашингтон — Лос-Анджелес) врезался в здание Пентагона. А еще один «Боинг-757» (рейс № 93, Ньюарк — Сан-Франциско) разбился в 125 километрах к югу-востоку от Питсбурга — в окрестностях города Шенксвилл, штат Пенсильвания. Команда и пассажиры этого самолета героически пытались сопротивляться террористам, но те были хорошо вооружены.

Жертвами этих терактов стали почти три тысячи человек (не считая 19 террористов): 246 пассажиров и членов экипажей самолетов, 2606 человек — в Нью-Йорке, в зданиях ВТЦ и на улицах, 125 — в здании Пентагона. При теракте погибли граждане США, а также граждане еще почти ста государств, в том числе 96 граждан и выходцев из стран бывшего СССР.

«Сегодня мы все — американцы».

В Южной башне погибли как минимум 600 человек.

Многие в отчаянии просто выпрыгивали из окон (это видели в прямом репортаже и Рей, и Мэгги) — уж лучше сразу разбиться, чем сгореть заживо или задохнуться в едком дыму горящей пластмассы.

Кроме двух 110-этажных башен-близнецов на Манхэттене были повреждены еще несколько зданий, а также отель «Marriot World Trade Center» и православная греческая церковь Святого Николая. Здание «Deutsche Bank», находящееся на другой стороне Liberty Street , получило такие серьезные повреждения, что впоследствии его пришлось снести. В огне погибли деловые архивы многих обществ и организаций, сгорели бесценный гобелен работы Хуана Миро, 161шедевры Огюста Родена 162и Александра Колдера. 163Среди других невосполнимых потерь — скульптура знаменитой американской художницы российского происхождения Луизы Невельсон, 164монументальные работы Ханта Слонема 165и Роя Лихтенштейна, 166многих других художников.

Мир был потрясен.

«Сегодня мы все — американцы».

Начинался век, в котором сантименты уже не признавались.

В 2002 году Рей Брэдбери выпустил в свет детектив «Давайте все убьем Констанцию» («Let’s All Kill Constance») — продолжение уже изданных ранее повестей «Смерть — дело одинокое» и «Кладбище для безумцев».

«С любовью — моей дочери Александре,

без ее помощи третье тысячелетие для меня, наверное, никогда бы не наступило;

а также с благодарностью и любовью — Сиду Стибелу».

Начиналась новая повесть Рея Брэдбери известной фразой, взятой из романа Э. Булвера-Литтона «Пол Клиффорд»: «Ночь была темная, грозовая». (Не правда ли, напоминает И. С. Тургенева — «Воздух был чист и прозрачен»?)

Грозовая тьма накрыла городок Венис — пригород Лос-Анджелеса.

И сам сюжет повести был построен по известным классическим схемам.

Однажды знаменитая кинозвезда Констанция Раттиган получила по почте старый телефонный справочник и записную книжку, в которой оказалось много фамилий знакомых и незнакомых людей, и все почему-то были отмечены мрачными черными крестиками.

Опасность явно угрожает и самой Констанции.

Со всей присущей ей хитроумностью она начинает бороться за свое спасение.

Повесть Брэдбери — очень американская и очень личная.

Можно судить даже по мелочам.

«Отец Раттиган спросил:

— А как она выглядит?

— Как сирена, что заманивает в пучину обреченных мореходов.