Ципора Кохави-Рейни - Королева в раковине

Бертель погружена в чтение. Она не хочет быть то папой, то мамой, не хочет рожать куклу, одевать ее, варить еду, печь, мыть плиту и полы. Бертель также не хочет быть ни врачом, ни сестрой милосердия, ни больной, ни здоровой. Рени кипит от злости:

— С тобой невозможно играть!

Фрида пытается успокоить гостью еще одним пирожным. Сладость тает во рту Рени, и Фрида довольна.

Хозяин дома из кожи вон лезет, желая одного: Бертель должна подружиться с Рени. Лоц предлагает девочкам поиграть в гимнастическом зале, Рени довольно улыбается. Этот красивый мальчик тянется к ней и не обращает внимания на раздражающую его сестру. Бертель же равнодушна. Но ее огорчает, что отец относится к этой глупой девчонке с чрезмерным вниманием. Посылает своего водителя — отвозить Рени от ее дома на их дачу, а Бертель должна ездить на трамвае или автобусе.

Однажды, когда они ехали в автомобиле в школу, отец повернулся к ней, сидящей на заднем сиденье, и перед тем, как она должна была выйти, спросил холодным тоном: «Причесалась?»

Униженная в присутствии водителя, она призналась, что нет, не причесывалась. Отец немедленно послал ее обратно домой. В школе ее наказали за опоздание: велели двести раз написать: «Запрещено опаздывать в школу!»

Умный папа ведет себя по-разному.

Бертель разрешают блуждать по лесам в районе «Белого озера». Только Элфи, дочь кухарки Эмми, по указанию отца, должна ее сопровождать. Элфи почти ровесница Бертель. Девочки пробираются вместе среди густо растущих деревьев. Элфи любит рассуждать о тайнах любви взрослых и мешает Бертель парить в мечтаниях.

Кстати, когда отец относится к дочери грубо, она, как ни странно, преклоняется перед ним, но издалека. Она не понимает, почему ее поведение заставляет отца хмуриться. Поэтому она чувствует себя неловко в присутствии окружающих. Так было и на многолюдном вечере, который организовала еврейская община в честь евреев — ветеранов Мировой войны.

Огромный зал был украшен букетами цветов и красочными картинами. Патриотическое чувство охватило всех присутствующих. «Германия, Германия превыше всего», — звучал гимн. В воздухе неслись речи о национальном единстве, о территориальных притязаниях, о верности германскому отечеству. Все шло, как положено, до того момента, когда началось патриотическое выступление детей в честь воинов-отцов. Девочка, представляющая английский народ, просила извинения у стройной светловолосой девочки, естественно, олицетворяющей Германию. Печально опустив голову, англичанка просила прощения за нападение ее страны и вторжение в германские земли. За нею, один за другим, просили прощения представители итальянского, русского, американского народов.

Льстивость, низкий дух поражения, примиренчество царили на сцене.

Когда пришла очередь Бертель, представлявшей самую ненавистную немцам Францию, она не склонила голову. Бурей ворвалась на середину сцены, широко раскрыв свои черные горящие глаза в сторону светловолосой немки и прокричала: «За что ты на меня напала? Что я тебе сделала? Почему ты хотела захватить мою страну?!»

— То, что говорит Бертель, вообще не относится к спектаклю, — заикаясь, бормотала немка.

В праздничном зале творилось что-то невероятное, страсти кипели. Фронтовики, офицеры и солдаты резервисты вместе со своими семьями вскочили со своих мест, возмущаясь выходке дерзкой девчонки. Во взглядах, обращенных на отца, читалось: как это может быть, что дочь таких благородных родителей бередит и так незажившие раны, позорит родину, народ, общину. Артур морщил лоб, досадуя, почему дочь не обрела национальную идентичность с немцами. Ему нужно вникнуть в мир дочери, понять, что воспламеняет ее воображение. Почему она отличается от всех детей? Тетя Гершин сказала на детском празднике в своем доме, что дисгармония в душе девочки — от сиротства, от отсутствия материнской опеки. Даже пояс у нее плохо завязан. Она всегда выглядит неряшливой и одета небрежно.

Бертель стояла в углу и молила неизвестно кого, чтобы земля разверзлась под ногами и поглотила ее. Ноги примерзли к месту, иначе она бы сбежала с этого детского праздника в сад. Завидовала жучкам, муравьям, крысам, мышам и птицам, готова была забиться в любую щель, нырнуть в пахучие кусты сирени, густой стеной окружающие сад. Нелегко ей переносить людское общество. Даже дед не воспринимает ее:

— Как в моей семье растет эта странная во всех отношениях девочка? — и затем, рыча, добавляет, — Нет семьи без урода, хотя бы одного.

Бертель — загадка. Артур прочел ее письмо, обращенное к Фрейду. Письмо случайно нашла Лотшин и принесла отцу. Девочка просит о встрече со знаменитым психоаналитиком, проживающим в Вене, ибо у нее к нему много вопросов. Бертель считает, что он может ей помочь, ибо у нее много проблем, она — маленькая девочка, не понимает всего, о чем говорят взрослые. Артур вложил письмо в конверт и вызвал дочку к себе. Он объяснил, что она слишком мала, чтобы вести переписку с Фрейдом, и добавил нечто, что считал весьма важным: «Негоже культурному человеку раскрывать свои чувства перед кем-либо».

Сказать, что Бертель девочка странная, ничего не сказать. И слова не сказав, она врывается в дом, как буря, словно за ней гонится быстрое как молния приведение. Случайный прохожий нагнал на нее страху. Страх таится в ее беспрерывно моргающих глазах и сотрясает все ее тело. В магазине одежды, в центре города, не поняли, что произошло, почему она вдруг отшвырнула от себя рубаху и юбку, которые примеряла за шторой. Словно охваченная безумием, она выскочила на улицу. Один Бог знает, что творится у не в мозгу.

Час ночи, а она еще не в постели. Фрида всплескивает руками. Зовет Фердинанда и служанок, садовника Зиммеля, детей. Все в поисках Бертель носятся по комнатам, бегают в темноте по саду. Суматоха завершается смехом и общим облегчением. Бертель уснула в деревянной, окантованной обручами, бочке из-под пива. После того, как она прочла о Николае Копернике, она наблюдает из деревянной бочки за небом и просит всех: «Не заслоняйте мне солнце!» Все ее мысли вертятся вокруг Николая Коперника и движения планет по круговым орбитам, вокруг пылающего солнца.

Облака темнеют. Небо тяжелеет. Бертель прислушивается к падению дождевых капель. «Заходи в дом!» — в отчаянии заклинает ее Фрида. Облака становятся все более густыми и угрожающими. Бертель не хочет прятаться от дождя, раскрывает зонтик рядом с водосточной трубой и вслушивается в мелодию водяных струй, падающих в лужу. Гремит гром, молнии сверкают, воробьи попискивают от страха, а Бертель околдована музыкой ливня. «Тролия, заходи в дом!» — зовет Гейнц младшую сестренку, но она не слышит его призывов, ибо прислушивается к саду, который голосит и стонет. Собаки лают, вороны шуршат крыльями, голуби воркуют, и все эти звуки охватываются общим дробным шумом дождя и плеском воды, вытекающей из водостоков. Бертель вносит в этот круговорот звуков и свой голос.