Василий Шатилов - А до Берлина было так далеко

Шатилов Василий Митрофанович

А до Берлина было так далеко...

Литературная запись Юрия Матюхина

{1}Так обозначены ссылки на примечания. Примечания в конце текста книги.

Аннотация издательства: Первая часть книги - ранее изданные воспоминания "На земле Украины", посвященные событиям первых четырех месяцев Великой Отечественной войны на Южном, а затем на Юго-Западном фронте, где автор был начальником штаба 196-й стрелковой дивизии. Во второй части - "А до Берлина было так далеко..." - автор рассказывает о славных боевых делах, высоком воинском мастерстве, мужестве и отваге воинов 182-й стрелковой Дновской дивизии в боях на Северо-Западном фронте с августа 1942 года по апрель 1944 года. Герой Советского Союза генерал-полковник В. А. Шатилов - автор широко известных мемуаров "Знамя над рейхстагом".

Содержание

Часть первая. На земле Украины

От мира к войне

Первый бой

С марша в наступление

Новые испытания

Вновь наступаем

"Запомнят фашисты село Межиречи"

На черкасском плацдарме

На острове Королевиц

Во вражеском кольце

Кольцо окружения прорвано!

По тылам врага

Объятия друзей

Часть вторая. А до Берлина было так далеко...

Принимаю дивизию

Рамушевский коридор

В пургу

На главном направлении

Под Старой Руссой

Не пустили фашистов на шоссе

Стоим в обороне

Преследование

Салют Родины

К реке Великая

Атаки яростные те...

Примечания

Часть первая. На земле Украины

От мира к войне

Удивительны и трудно объяснимы свойства человеческой памяти. Она доносит до нас через толщу лет такие мельчайшие детали давно минувшего, что диву даешься. А иногда крупные события, которые, казалось, не могут быть забыты, фиксирует смутно или вообще не восстанавливает. Я прошел всю Великую Отечественную войну, участвовал во многих боях. Мне думалось: все, что видел и пережил за четыре года на пути к фашистской столице, затмит события первых дней войны.

Но вот сел я за эту книгу, и в памяти во всех подробностях встало воскресенье 22 июня 1941 года, день, который будто огненной чертой прошел через жизнь людей моего поколения. Я как бы вновь увидел лица моих товарищей, услышал их голоса, прочел в их глазах те же чувства и мысли, которые тогда захватили все мое существо: гнев и решимость, уверенность, что враг жестоко и скоро поплатится за свое вероломство.

Начало войны меня застало на Украине, в Днепропетровске, где я возглавлял штаб 196-й стрелковой дивизии. До мая 1941 года я служил в Риге начальником штаба 27-й отдельной легкой танковой бригады. Это соединение тогда переформировывалось в 28-ю танковую дивизию, и ее новый командир-полковник Иван Данилович Черняховский не хотел отпускать меня. Да и сам я, что называется, скрепя сердце оставил любимое дело: по специальности я танкист, в 1938 году окончил факультет моторизации и механизации Военной академии имени М. В. Фрунзе. К тому же теперь, когда бригада переформирована в дивизию и на вооружение стали поступать новые машины, работать было еще интереснее. Конечно, очень не хотелось расставаться и с Иваном Даниловичем, с которым успел подружиться. Черняховский до назначения на должность командира танковой дивизии возглавлял отдел боевой подготовки штаба Прибалтийского Особого военного округа. "Хозяйство" у него было большое, и он редко находился в штабе. Особенно часто бывал Иван Данилович у танкистов. Визиты Черняховского к "кожаным шлемам" объяснялись тем, что уже в то время он много размышлял о роли, которую предстоит сыграть танкам в будущей войне, и на учениях, к разработке замыслов которых частенько привлекал и меня, в беседах с танкистами проверял правильность своих выводов.

Бывало, на полигоне, когда мы оставались вдвоем, Черняховский неизменно возвращался к однажды начатому разговору.

- Ты понимаешь, Василий Митрофанович, - говорил он увлеченно, - какие колоссальные потенции заложены в крупных танковых соединениях! Я уверен: у нас будут и танковые корпуса, и танковые армии, и они станут решать не только тактические, но и оперативные, даже стратегические задачи. Как считаешь?

Он спрашивал и, каждый раз не дожидаясь ответа, продолжал развивать свою мысль:

- Надо лишь смелее предоставлять танкам самостоятельность, а не твердить упрямо, что без пехоты танкам каюк. Да ничего подобного! Пусть танки идут вперед не оглядываясь, выходят на оперативный простор, нарушают коммуникации противника, окружают его. Я уверен, что любой противник, даже самый опытный и искушенный, не очень-то уютно будет себя чувствовать, когда по его тылам будут гулять наши танковые соединения. Как считаешь?

Иван Данилович обычно во время такого разговора брал карандаш, чистый лист бумаги, и на нем появлялись стрелы воображаемых танковых рейдов. Черняховский был превосходным чертежником, и нельзя было не любоваться, как легко рождалась на глазах красивая и четкая схема операции.

Я наблюдал за своим собеседником и думал, откуда у деревенского парня, сына неграмотного крестьянина-батрака (Черняховский родился и вырос в селе под Киевом), такая смелость мысли, такой широкий кругозор? Только в нашей Советской стране умеют открывать истинные таланты и давать им дорогу.

Черняховский был человеком высокоэрудированным не только в военном деле. Он был начитан, любил поэзию, наизусть знал много стихов Пушкина, Гейне, Маяковского, следил за творчеством поэтической молодежи. О Викторе Гусеве говорил: "Свободно владеет стихом, И мелодичен. Главное, не в лоб пишет. Не люблю лобовую поэзию. Собственно, это и не поэзия". Восхищался Шолоховым: "Это непостижимо! Молодым, почти юношей, написать "Тихий Дон"! Какая глубина, какое знание народной жизни! Классик. То, что он пишет, надолго. На века".

Забегая вперед, скажу, что, когда Черняховский стал командующим 60-й армией, а затем возглавил 3-й Белорусский фронт, я ловил каждое сообщение о его боевых делах. Руководимые Иваном Даниловичем войска изгнали фашистов из Воронежа, отличились при форсировании Днепра и освобождении Киева, во взаимодействии с 1-м Белорусским фронтом вызволили из фашистской неволи Минск. Что говорить, дела, достойные истинного полководца!

Однако вернемся к моему рассказу. Как ни жаль было расставаться и с танкистами, и с их новым командиром и моим другом полковником И. Д. Черняховским, пришлось уезжать. Причина на то была уважительная. Врачи категорически потребовали, чтобы жена моя, Варвара Ефимовна, сменила климат. Сырая прибалтийская погода вызвала серьезное заболевание легких. А я не мог не считаться со здоровьем жены и матери моих троих детей. Украина с ее мягким и относительно сухим климатом была как раз тем местом, где силы жены могли быстро восстановиться. Командование вошло в мое положение, тем более что во вновь сформированную в Днепропетровске 196-ю стрелковую дивизию требовался начальник штаба.