Виктор Савченко - 100 знаменитых анархистов и революционеров

В 1925 году Марин-Аршинов с семьей перебирается в Париж, где становится ведущим анархистским публицистом и одним из лидеров мирового анархистского движения. В 1925–1929 годах в Париже он редактирует журнал «Дело труда» – орган русских анархистов-коммунистов (в 1930–1956 годах этот журнал издавался в Чикаго).

Аршинов разрабатывает вопросы теории и тактики анархизма, публикует отклики на события в СССР. Вместе с Махно и некоторыми другими анархистами он разработал «Платформу» – проект создания единой анархистской партии и нового анархистского Интернационала, которая вызвала резкую критику со стороны большинства анархистов (Волин, Малатеста, Фор). Тогда Марину приписывали желание «большевизировать анархизм». «Платформа» идеализировала опыт Повстанческой армии, ратовала за создание анархистского руководящего политического центра. В 1927 году Аршинов и Махно создали Временную комиссию по организации анархистского Интернационала. Аршинов опубликовал в «Деле труда» статью «Старое и новое в анархизме», в которой пытался представить новую теорию анархизма, обосновывал необходимость придать движению более организованный характер.

Некоторое время Аршинов (в Париже он жил под фамилией Паньковський) жил в одной квартире с Махно. В 1929 году французская полиция закрыла анархистский журнал «Дело труда» как экстремистский и носящий подрывной характер и выслала редактора журнала Аршинова из Франции. Французская полиция вменяла в вину Марину деятельность, несовместимую со статусом политического беженца. Временно семья Аршиновых переселяется в Бельгию.

В Бельгии Марин публикует брошюру, в которой, ссылаясь на работу Ленина «Государство и революция», признает необходимость диктатуры пролетариата. Даже для испанского революционного движения 1931 года Марин видел только один путь – установление диктатуры пролетариата и союз с коммунистическими партиями всех стран. Одновременно Марин печатает критические статьи, резко отзывается о большевизме и Сталине. Проживая в Бельгии, Марин испытывал острую нужду, переживал крах своих прежних идеалов. В 1932 году Аршинов внезапно уезжает в СССР, заявив о пересмотре собственных позиций и о признании власти большевиков. Он списался с Серго Орджоникидзе (с которым еще до революции сидел в одной тюремной камере), и Серго организовал Марину советский паспорт, работу и полное помилование… В СССР Марин планировал вступить в Коммунистическую партию, чтобы «внедрять анархистские идеи в коммунистическое движение».

Марин с семьей выехал в СССР уже как «советский анархист». Он поселился в Москве, работал корректором в одном из московских издательств.

В 1935 году Марин в газете «Известия» (30 июня 1935 г.) опубликовал статью «Крах анархизма», в которой отрекся от анархизма. По одной из версий, «отречение» Аршинова было лишь игрой для получения разрешения на возвращение в СССР, целью же его было создание подпольной анархистской организации. В 1937-м Аршинов был репрессирован и расстрелян в Москве по обвинению в попытке «реставрировать анархизм в Советской России».

Секретный агент Киевского охранного отделения, «освещавший» деятельность социал-демократов, анархистов, эсеров. 1 сентября 1911 года во время премьеры оперы «Сказки о царе Салтане» в Киевском оперном театре выстрелом из револьвера смертельно ранил премьер-министра Столыпина. Казнен 12 сентября 1911 года. Предполагают, что террористический акт, направленный на устранение «главного сатрапа России», был спланирован и проведен руководством Департамента полиции.

Дмитрий Григорьевич Богров родился 29 января 1887 года в семье присяжного поверенного Григория Григорьевича Богрова, богатого киевского домовладельца, активно занимавшегося благотворительной деятельностью. Семья Дмитрия занимала видное положение в обществе и имела обширные связи и знакомства в разных сферах.

Во время учебы в гимназии будущий террорист познакомился с теорией социал-демократов и стал принимать активное участие в революционном движении. Продолжил образование Дмитрий в Киевском университете, где примкнул к партии эсеров. Однако уже в 1906 году он перешел к максималистам, а в 1907 году – к монархистам. В среде молодежи этот элегантный молодой человек, картежник и любитель женщин, был довольно популярен. А среди товарищей по партии его знали как Митьку-буржуя. Он свободно владел тремя иностранными языками, был умен, расчетлив и не нуждался в средствах. Богров был известен как молодой, но успешный адвокат и коммерсант. Вскоре он перебрался в Петербург, где в 1907 году был арестован. При допросе Дмитрий скрыл свою настоящую фамилию, так что по этапу отправился под вымышленным именем. Правду знали только в Киеве. Вскоре молодого человека освободили из-под ареста – его отец ходатайствовал об этом перед губернатором и начальником Киевского охранного отделения. От тюрьмы Дмитрия спасло и то, что кроме разрозненных и неконкретных агентурных данных, никаких улик, подтверждавших его антиправительственную деятельность, не было.

Однако освобождение из-под ареста в столь рекордно короткий срок подорвало доверие к Богрову со стороны его товарищей по партии. Воронежские максималисты обвинили Дмитрия в предательстве, тайных связях с охранным отделением и растрате имевшихся у него партийных денег. В результате в 1908 году над Митькой-буржуем был учинен общественный суд, в ходе которого его полностью оправдали. В том же году молодой человек попросил разрешения на выезд за границу. Вице-губернатор Чихачев прошение подписал, и вскоре Богров поселился в Ницце. Он также часто и подолгу жил в Мюнхене, Монте-Карло и Париже. В столице Франции Дмитрий привлек к себе внимание полиции. Так, в 1909 году заведующим заграничной агентурой Департамента полиции было получено интересное донесение. В нем сообщалось, что Богров, выступая на собрании эмигрантов-анархистов, заявлял о необходимости убить российского самодержца или Столыпина. При этом он утверждал, что с радостью возьмется выполнить такое поручение партии. Интересно, что свое решение молодой человек обосновывал совершенно неожиданным образом: мол, в таких условиях жизнь не стоит того, чтобы ее тянуть.

Как бы там ни было, весной 1909 года Богров возвратился в Киев и сразу же попал под негласное наблюдение охранного отделения. Однако поведение молодого человека было безупречным: он всерьез занялся учебой. В феврале 1910 года, получив диплом Киевского университета, Дмитрий снова уехал в Париж. Вернулся он домой лишь через год и поселился в доме своих родителей. Но интерес охранки к Богрову не утих, в дело была пущена активная агентурная разработка, которая не дала ничего нового: установить какие-либо конкретные факты его антиправительственной деятельности долгое время не удавалось. Настораживало, правда, то, что поднадзорный несколько раз встречался с анархистом-террористом Муравьевым, состоявшим на учете в полиции. Муравьев проживал в Киеве под вымышленным именем и готовился эмигрировать за границу. Наблюдение осложнялось и особенностями характера самого Богрова: этот крайне замкнутый, нервный, упрямый и довольно агрессивный человек с большой неохотой шел на контакт с посторонними людьми, хотя и производил впечатление личности, способной на самые непредсказуемые действия. Письма будущего палача Столыпина, датированные 1906–1908 годами, пронизаны странной усталостью и отсутствием всякого интереса к жизни. Он часто говорил о тоске, скуке и одиночестве, о том, что работа присяжного поверенного ему опостылила. Богров жаловался приятелю, что ему надоело все и хочется совершить что-нибудь из ряда вон выходящее.