Елена Кочемировская - 10 гениев, изменивших мир

Через двадцать четыре года работы в Колумбийском университете, в 1928-м, Морган получил предложение стать преподавателем и возглавить Кирхгофовские лаборатории в Калифорнийском технологическом институте (Калтех) в Пасадене. Он принял это предложение и остался в Калтехе до самой своей смерти в 1945 году. Там же по предложению астрофизика Джорджа Эллери Хейла он основал Отделение биологии, которое подарило миру семерых нобелевских лауреатов.

Создавая новый исследовательский центр, Морган стремился к тому, чтобы его программа отличалась от программ аналогичных центров в университете Джона Хопкинса или Колумбийском университете. Основное внимание он сосредоточил на генетике и эволюции, экспериментальной эмбриологии, физиологии, биофизике и биохимии.

Вместе с великим учителем на новое место перешли несколько его бывших студентов и сотрудников, что позволило собрать незаурядный коллектив исследователей. Работы, выполняемые группой Моргана и другими специалистами в Пасадене, снискали институту заслуженную славу ведущего в области экспериментальной биологии. Слава эта сопровождала его и после того, как Морган сменил тематику исследований, занявшись главным образом эмбриологией. К работе в своей лаборатории Калтеха он привлек Бриджеса, Стартевана, Шульца и Тайлера, а также пригласил российского ученого Ф. Добжанского (который в итоге остался в США). К работе в Моргановской лаборатории в разные годы присоединились Дж. Билль (ставший позднее нобелевским лауреатом), Б. Эфрусси, Э. Л. Татум, Л. Полинг, Ф. Вент и С. У. Фокс, Дж. Монод (нобелевский лауреат 1965 года), Б. Клинток (нобелевский лауреат 1983 года).

Впрочем, Морган был хорошо известен и за пределами узкого круга специалистов-генетиков, что позволяло без особого труда находить деньги на оплату деятельности Отдела биологии Калтеха у частных лиц и в благотворительных фондах (таких, например, как Фонд Рокфеллера). Это было крайне важно, поскольку Калтех был частным вузом и не получал ни копейки государственного финансирования.

В Калтехе ученый вернулся к своим давнишним исследованиям морских животных и полностью прекратил заниматься генетикой, передав бразды правления Стартевану, который продолжил разработку данной проблематики. Подобно Моргану, он предоставлял своим студентам большую свободу в выборе тем для научной работы и был готов ответить на любой вопрос, который у них возникал.

В 1933 году Томас Гент Морган получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине «за открытия, связанные с ролью хромосом в наследственности» (что интересно, он номинировался на нее еще в 1919 и 1930 годах – причем за те же самые открытия). Признавая, что в одиночку он не смог бы совершить свое открытие, Морган разделил премию между Бриджесом, Стартеваном и собственными детьми. Стартеван отмечал, что присуждение Моргану Нобелевской премии заметно повысило престиж Отдела биологии в Калтехе (до этого единственным нобелевским лауреатом был Миликен).

Морган не пришел на церемонию награждения в 1933 году, однако выступил в 1934-м с лекцией, названной «Вклад генетики в физиологию и медицину». Ученый заявил, что вклад генетики в медицину носит пока что образовательный характер. «В прошлом сам предмет наследственности человека был настолько расплывчатым и засоренным всевозможными мифами и предрассудками, что обретение научного понимания сути предмета есть уже достижение первостепенной величины», – сказал он. В ходе речи Морган высказал предположение, что открытие явления сцепления с полом может когда-нибудь оказаться полезным для диагностики генетических заболеваний.

Впрочем, шлейфа вселенской славы, который в те же годы тянулся за Фрейдом или Эйнштейном, у Томаса Моргана нет и в помине. После получения Нобелевской премии он совершенно отошел от проблем генетики и продолжал выполнять административную работу в Калтехе, сочетая ее с исследованиями по такой широкой тематике, как биологическая регенерация, законы наследования у голубей, вторичные половые признаки у саламандр и перекрестные наследственные линии у редких видов мышей. В последние годы жизни ученый также приобрел маленькую лабораторию в Корона дель Map (Калифорния), которую оборудовал по последнему слову техники. В 1939 году Морган получил медаль Королевского научного общества, а в 1941-м – звание почетного профессора биологии Калтеха. Через год он неожиданно вышел на пенсию, оставив за собой должности почетного профессора и почетного главы Отдела биологии. Впрочем, даже на пенсии Морган много времени проводил в лабораториях Калтеха, изучая вопросы эмбриологии, регенерации и половых различий. Спустя четыре года он умер в Пасадене от желудочного кровотечения, которое стало следствием хронической язвы двенадцатиперстной кишки.

К его счастью, великий ученый не дожил до 1948 года, когда была разгромлена советская генетика, получившая ругательную кличку «менделизма-вейсманизма-морганизма», и в СССР восторжествовали воззрения, научную несостоятельность которых ученые доказали еще в начале XIX века. Впрочем, и на протяжении своей жизни Морган мог воочию наблюдать, во что превращали генетику вульгаризация и политический заказ.

Кроме генетики, Морган сделал большой вклад в эмбриологию и исследования проблем регенерации. К ним он никогда не терял интереса и вернулся в последние годы своей жизни. В этой сфере ученый также сделал ряд важных открытий. В частности, он показал, что регенерация далеко не всегда является формой адаптации живого организма к возможной потере части тела в результате неблагоприятных воздействий извне. Результаты этих исследований нашли отражение в книге «Регенерация».

Кроме перечисленных выше, Т. Г. Морган написал следующие труды: «Наследственность и пол» (1913), «Физическая основа наследственности» (1919), «Эмбриология и генетика» (1924), «Эволюция и генетика» (1925), «Теория гена» (1926), «Экспериментальная эмбриология» (1927), «Научные основы эволюции» (2-е издание, 1935). Все эти книги стали классическими трудами для генетиков всего мира (кроме, разумеется, советских ученых, занятых проблемами агробиологии и проклинавших Моргана как создателя буржуазного лжеучения).

Вообще говоря, «главный» генетик планеты имел шанс стать сенсационной фигурой – ведь его теория открывала возможности для научного поиска наследственных различий между людьми разных рас и этнических групп (впрочем, как пишет Л. Животовский, «различия между представителями одной и той же расы намного превосходят различия между расами… люди даже разных рас отличаются друг от друга по ДНК меньше, чем разные особи шимпанзе в одном стаде»). Но Морган этим шансом не воспользовался: в 1914 году, когда хромосомная теория приобрела более или менее законченный вид, Томас Морган покинул евгеническое движение, участником которого был около десяти лет. Сделанные открытия убедили его, что природа наследственности куда сложнее, чем полагало большинство евгеников, и что полезные цели просто не могут быть достигнуты с помощью их наивных и жестоких методик.