Стюарт Стивен - Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки

В течение этих первых невероятно тяжелых часов израильская армия чудом остановила наступление арабов, хотя на этом этапе в действие было введено лишь двадцать пять процентов ее военной мощности. После этого, развернув контрнаступление уже в полную силу, она отбросила арабов назад и одержала свою славную победу.

Только тогда, в момент своего триумфа, осознали израильтяне, какая страшная опасность им угрожала. Голду Меир можно понять и простить за то, что в этот день, совпавший с Судным, она обманула своих сограждан. Скажи она тогда правду, — израильтяне могли поддаться панике, как раз в те решающие часы, когда дееспособных танков было мало и спасти страну от верного поражения можно было только за счет величайшего напряжения всех нравственных сил.

Израильтяне, однако, не так легко прощают ошибки и просчеты. В течение многих лет Голда Меир казалась живым воплощением воли и мужества еврейского народа, а министр обороны Моше Даян — самым популярным в мире в те времена военным деятелем. И тем не менее и пресса, и общественность Израиля подвергли обоих жестокой критике. С них требовали ответа на вопрос о том, какую меру ответственности несли они за разыгравшуюся только что трагедию, которая стоила жизни трем тысячам военнослужащих. Потери эти ужасающи для государства, население которого состоит из двух с половиной миллионов человек.

Почему израильская армия оказалась на этот раз неподготовленной? Это стало известно всем, как только солдаты вернулись с фронта. Резервисты призваны не были. Когда арабы ударили, танки мирно стояли в своих укрытиях. Линию Бар-Лев обслуживали в это время не более пятисот человек, в большинстве своем малоопытных резервистов, заменивших военнослужащих регулярной армии, которым были разрешены отпуска в связи с Судным днем. Против этой-то беспомощной группы египтяне бросили восемь тысяч человек — это была всего лишь первая волна. На Голанах, рассказывали солдаты, до прибытия подкреплений единичные израильские танки противостояли сирийским танковым дивизиям. Ни одна страна после «операции Барбаросса» в 1941 г., когда немецкая армия вторглась в Советский Союз, не была в такой степени не готова к внезапному нападению, как Израиль в 1973 г. Сопоставление с «операцией Барбаросса» можно продолжить. Сталин располагал информацией о том, что готовится нападение. Даже дата и точное время были известны. Но он в это не верил.

Израильтяне тоже располагали сведениями о намерениях арабов, как минимум за неделю до начала войны. И тоже отвергли их, как недостоверные.

Мало-помалу выяснилось, что израильская разведка, гордившаяся своими великими достижениями и так всегда эффективно действовавшая, в этот решающий для израильского государства момент, оказалась беспомощной.

И скрыть это не удалось.

За двадцать четыре часа до атаки, которая началась 6 октября, в субботу, в 2.05 дня, четыре тысячи ракетных установок, пулеметы и минометы стояли наготове на египетском фронте, тысяча пятьсот ракет — на сирийском. В этот момент Военная разведка, оценивая обстановку, официально заявила, что вероятность войны очень мала. Голда Меир не лгала, когда утверждала, что разведке было известно, что арабские армии «стоят наготове, чтобы начать совместное наступление на Израиль». Не сообщила она, однако, что генерал Эли Зейра, начальник Военной разведки, не считаясь с этим, не только исключил возможность атаки, но и убедил в этом израильское правительство. Авторитет Военной разведки был так высок, что утверждения Зейра были приняты без обсуждений.

За год до этого, в 1972 г., когда Эли Зейра был назначен руководителем Военной разведки, один из генералов (кто именно, осталось неизвестным, может быть, даже Аарон Ярив, один из блестящих предшественников Зейра), сказал: «Весьма вероятно, что нас ожидает катастрофа, потому что теперь всю нашу военную систему возглавляют три человека, которые не ведают страха». Этими тремя были министр обороны Моше Даян, начальник штаба Давид Элазар и начальник Военной разведки Эли Зейра. «Иерархией героев» не без иронии окрестили их окружающие.

Из всех троих только у Даяна были способности, обязательные для офицера разведки. Даян всегда (будучи уже начальником Штаба армии и даже министром обороны) настаивал на том, чтобы его знакомили с разведывательными данными по мере того, как они поступали. Он нередко затевал дискуссии и спорил с офицерами разведки, всегда оставляя за собой право составлять собственное суждение, которое часто отличалось от трактовки событий большинством.

Начальник Штаба Давид Элазар, по мнению Даяна, не был идеальным претендентом на эту должность. Элазар был великолепным командиром танковых войск. Он обладал способностью быстро, на месте, принимать решения в сложной обстановке, но ему не хватало той особой проницательности, которая в напряженной военной ситуации в Израиле была жизненно необходима.

В начале 1973 г., когда ливийский Боинг-727 потерял ориентацию и залетел в воздушное пространство Израиля, Элазар принял решение сбить его.

Дело в том, что Мосаду было известно, что Народный фронт вынашивает планы нанять японских камикадзе для того, чтобы отправить в Израиль начиненный взрывчаткой пассажирский самолет и обрушить его на один из городов страны. Когда ливийский летчик отказался реагировать на предупреждение израильских самолетов, которые уже поднялись в воздух, чтобы перехватить его (летчик предполагал, что он находится в египетском воздушном пространстве, а самолеты принял за МИГи), казалось, что приказ сбить самолет был оправдан. Впоследствии расследование обнаружило, что Элазар принял поспешное решение. У него еще оставалось время для переговоров. В данном случае он действовал как командир танкового подразделения и не соразмерял свои решения с ответственностью, которую нес как начальник Штаба суверенного государства.

Давида Элазара в свою очередь не удовлетворял в качестве руководителя Военной разведки Эли Зейра. Тем не менее после ухода Аарона Ярива более подходящего для этой должности человека не нашлось.

Эли Зейра был, несомненно, одним из самых одаренных и способных офицеров в израильской армии. В свое время он был военным атташе в Вашингтоне, заместителем Ярива в Военной разведке и на фронте отличался находчивостью и незаурядным личным мужеством.

Не многие из офицеров израильской армии могли соперничать с ним. Даже людям, которые его недолюбливали, казалось, что Зейра свое повышение заслужил. Не признать этого, на первый взгляд, выглядело бы грубой несправедливостью. И только очень незначительное меньшинство ставило под сомнение пригодность Зейра к самой специфической работе в армии — к работе в разведке. Мало кто отдавал себе отчет в том, что один из недостатков Зейра — высокомерие — был недопустим для начальника разведки.