Виктор Усов - В гареме Сына Неба. Жены и наложницы Поднебесной

Китайская красавица. Художник Там Джен

Тогда Мэй сама сочинила оду «Восточная башня»:

Узнав об этом, Ян Гуйфэй сказала Сюнь-цзуну:

— Какая-то Цзянфэй осмелилась говорить о своем недовольстве и своих надеждах в стихах, столь же ничтожных, как и она сама. Я желаю, чтобы ей была дарована смерть.

Император промолчал.

Как-то раз Сын Неба принимал дары от чужеземных посланцев в башне цветов и приказал тайно передать Мэй нитку жемчуга. Наложница отказалась от подарка, а тому, кто его принес, передала стихи, промолвив:

— Вручи от моего имени государю. Стихи гласили:

Образ Ян Гуйфэй настолько популярен в Китае, что историю ее жизни неоднократно экранизировали

Прочтя это, император загрустил, сердце его отяжелело. Он приказал музыкантам написать мелодию на эти слова и назвал песню «Нитка жемчуга».

Прошло некоторое время. Ань Лушань ворвался во дворец, император бежал в западные области, Ян Гуйфэй умерла.

После смерти Ян Гуйфэй государь повелел разыскать Мэй-фэй, но ее не могли найти. Сюнь-цзун был очень огорчен и решил, что она, верно, перебралась куда-то в другое место, когда началась смута. По его приказу объявили: кто найдет Мэй, получит звание чиновника второго ранга и миллион монет. Увы, никто не мог указать, где она. Позже всякую красавицу, которую художник изображал с веткою дикой сливы в руке, стали называть Мэйфэй, в честь этой наложницы Сына Неба.

С середины 50-х годов ХIХ века на политическом небосводе Поднебесной появилось новое «светило». Им стала императорская фаворитка Орхидея (китайское имя Ланьэр) (1835–1908 гг.), получившая в 1861 г. титул вдовствующей имератрицы Цыси. Ее домашнее имя Орхидея в императорском гареме оказалось под запретом, и после того как она стала наложницей, ее именовали только по-маньчжурски — Ехэнара. Как она попала во дворец Сына Неба, мы уже писали раньше. Быстрому возвышению Орхидеи способствовало стечение обстоятельств: во-первых, победа на «дворцовых смотринах» претенденток; во-вторых, бесплодие главной жены Сына Неба Цыань, ставшей императрицей в 1855 г. — в год смерти матери будущего императора Ичжу. Сам Ичжу взошел на трон, будучи холостяком. Его жена — маньчжурка Сакота — умерла за месяц до этой торжественной церемонии. А к наложницам своего отца новый Сын Неба не имел права прикасаться. Свой гарем он набрал только после предписанного законами срока траура. Тогда же он смог с помощью матери избрать себе новую жену-императрицу. Ею стала младшая сестра Сакоты — Нюхулу (Нюгуру) (1837–1881 гг.). Получив на «дворцовых смотринах» степень наложницы четвертого ранга, она вскоре стала женой императора. Ей был дарован титул императрицы Восточного двора и официальное тронное имя — Цыань, т. е. Милосердная и Ниспосылающая Покой. Скромная, добрая и порядочная женщина, по оценкам современников, она, однако, не смогла привязать к себе Ичжу. В основном он питал пристрастие к дворцовым служанкам — красавицам-китаянкам.

Цыси — вдовствующая Великая императрица цинского Китая, с 1861 по 1908 гг. сосредоточившая в своих руках верховную власть. Наложница императора Ичжу, ставшая его второй женой

Орхидея, как и многие другие наложницы, была «осчастливлена» Сыном Неба почти случайно, когда в императорской спальне летнего дворца Юаньминъюань подавала чай. Пресытившийся изнеженными красавицами-китаянками император увлекся этой молодой и чувственной маньчжуркой.

Став фавориткой, Орхидея прежде всего прибрала слабовольного Сына Неба к своим рукам. Превратившись в его любимую наложницу, она, благодаря уму и ловкости, приобрела большое влияние на Сына Неба. Как пишут некоторые историки, потакая его слабостям, новая фаворитка поощряла Сына Неба в курении опиума, став его напарницей в этом опасном занятии. Видимо, Орхидея курила опиум с юности, научившись этому у наложницы своего отца. По одной из версий, она умела пускать дым, придавая ему очертания различных животных. Замысловатость фигур якобы вызывала восторг у императора. Однако главная же причина была, по мнению известного китаиста В. Я. Сидихменова, совсем в другом. Сластолюбивый Сын Неба пристрастился к опиуму из-за его особого воздействия на ощущения, получаемые во время плотских утех. Под влиянием этого наркотика сексуальное наслаждение, длящееся обычно всего несколько минут, в затуманенном опиумом сознании как бы растягивается на часы.

Айсиньгёро Ичжу — восьмой император маньчжурской династии Цин и седьмой император Цин. Девиз правления — «Сяньфэн» (Вселенское процветание)

Опасаясь, что Сын Неба вновь может ускользнуть из ее рук и попасть в сети служанок-китаянок, которые в любой момент, как было раньше, могут его «околдовать», Орхидея начала вести борьбу с китайскими прелестницами. Руками евнухов дворца Запретного города за малейшие проступки эти служанки подвергались допросам и избиениям. Их раздевали догола, били до крови, мучили и топили в пруду. Некоторые, доведенные до отчаяния, из страха пытались бежать из дворца, другие кончали жизнь самоубийством.

Орхидея постепенно пришла к мысли, что ей необходимо стать императрицей. Для этого ей надо было выполнить единственное условие — родить сына, законного наследника «драконового трона». Прошло уже почти три года со времени набора императором нового очередного гарема, а между тем ни его жена — императрица Цыань, ни 27 «законных» наложниц, ни многочисленные фрейлины-маньчжурки и монголки не могли подарить Сыну Неба долгожданного наследника престола. Цы-ань оказалась бесплодной. Лишь одна наложница родила императору дочь. В такой благоприятной для себя обстановке Орхидея вознамерилась подарить Китаю наследника престола.

Однако на этом пути встали серьезные преграды. Император к лету 1856 г. уже был физически не способен стать отцом. Здесь было несколько причин. Сын Неба изначально был слабым мужчиной и не отличался янными способностями. А венерическая болезнь, подцепленная им, и постоянное курение опиума все больше ухудшали его здоровье. Безудержное увлечение плотскими утехами в прежние годы истощило его организм. Обессилевший Сын Неба был вынужден постоянно прибегать к сильнодействующим снадобьям для возбуждения потенции. Физическое состояние его постоянно ухудшалось, и к лету 1856 г., по воспоминаниям современников, он был уже наполовину парализован, крайне исхудал и поражал своей бледностью.