Олег Нечипоренко - КГБ и тайна смерти Кеннеди

После возвращения в США в 1962 году и по ноябрь 1963 года он послал и получил от 50 до 70 писем, адресатами которых главным образом были советское посольство в Вашингтоне, штаб-квартиры компартии и Социалистической рабочей партии в Нью-Йорке, редакции левых изданий и книжный магазин, куда он обращался по поводу подписки на советскую прессу.

Освальд не мог не отдавать себе отчета в том, что содержание всей указанной переписки по понятным причинам становится достоянием ФБР.

Из текста писем в перечисленные организации можно предположить, что Освальд деятельный левый активист, а это, если не считать кратковременного руководства «филиалом» КСОК в Новом Орлеане, не соответствует действительности. Но особо следует остановиться на его последнем письме в советское посольство в Вашингтоне. История этого письма, мне кажется, наглядный пример того, как один и тот же факт может быть интерпретирован совершенно по-разному. Вот что сказано о письме в отчете Комиссии Уоррена: «При изучении различий между черновиками (письма. — О.Н. ) и окончательной редакцией, особенно если принять во внимание вычеркнутые слова, становится очевидным, что Освальд сознательно затуманивал истинное положение вещей, чтобы придать своей поездке в Мексику как можно больше таинственности и важности.

…По мнению комиссии, основанному на знании личности Освальда, это письмо представляет собою лишь неуклюжую попытку снискать расположение советского посольства».

Одержимый идеей заговора КГБ против Кеннеди Майкл Эддоус, для опровержения версии которого о подмене Освальда советским «нелегалом» американским властям пришлось много лет спустя ворошить в гробу его останки, в своей книге «Досье Освальда» разбирает письмо абзац за абзацем и приходит к однозначному выводу: «Освальд» использовал почтовый канал для информирования КГБ о развитии подготовки покушения, а «письмо предназначено больше для Москвы (КГБ. — О.Н .), чем для Вашингтона (посольство. — О.Н .)».

А вот мои комментарии к тому же письму.

Оно четко делится на две основные части. Первая представляет собой как бы звено в цепи каких-то устойчивых «деловых» отношений между советским посольством и корреспондентом. В ней автор действительно туманно, намеками на «известные» посольству факты, «отчитывается» о конкретном эпизоде своих «ранее спланированных» действий. Во второй автор информирует об отношении к нему ФБР и своей реакции на него.

В ходе установившейся с весны 1963 года переписки семьи Освальд с посольством первая часть письма могла вызвать у его сотрудников только недоумение, так как для них она выглядела бессмысленной. Вторая имела, очевидно, ограниченный информационный интерес, поскольку речь шла об изменениях в семье: переезд в новый штат, внимание ФБР, рождение второго ребенка.

Посол СССР в США А. Добрынин после гибели президента и убийства самого Освальда в шифротелеграмме в Москву расценил письмо как «явно провокационное», создающее впечатление «нашей тесной связи с Освальдом и использования его нами в каких-то своих целях». По мнению посла, подозрение в том, что это фальшивка, усиливает то обстоятельство, что оно напечатано на машинке, в то время как все предыдущие письма от Освальдов в посольство были написаны от руки. Посол подчеркивал: «Создается впечатление, что письмо организовано теми, кто имел отношение к убийству президента. Возможно, Освальд и сам написал это письмо под диктовку, получив взамен какие-то обещания, а затем его после использования, как известно, убрали».

Неразбериха на первом этапе расследования покушения в Далласе, противоречивость «достоверной» информации, слухов и спекуляций, выплескиваемых СМИ, вполне могли служить основанием для такой оценки послания Освальда в той обстановке.

Сразу после того, как стало известно, что Освальд подозревается в покушении на президента Кеннеди, американским властям была передана вся переписка Освальдов с советским посольством по поводу возможного разрешения на возвращение в СССР, в том числе и последнее, ноябрьское письмо с резолюцией советского консула исполнителю: «Т. Герасимову (подпись) 19.ХI». В отчете Комиссии Уоррена оно фигурирует как «вещественное доказательство № 15».

Какие еще предположения могут возникнуть при анализе письма? Думается, что, хотя письмо было адресовано в советское посольство, предназначено оно было в первую очередь ФБР. Вероятность таких выводов может быть обоснована следующим.

Визиты спецагента ФБР Хости в дом Р. Пэйн 1 и 5 ноября вызвали у Освальда сильное раздражение.

Находясь в доме Пэйнов в уик-энд, Освальд трудился над составлением письма с перерывами с 9 по 11 ноября. Судя по почтовому штемпелю, письмо было отправлено 12 ноября.

12 ноября Освальд посетил далласское управление ФБР и оставил дежурной известную записку для агента Хости. Можно предположить, что он написал ее одновременно с отправкой письма.

Прекрасно понимая, что в результате контроля почтовой переписки советского посольства в Вашингтоне письмо попадет в ФБР, Освальд рассчитывал, что его содержание обязательно привлечет внимание и оттуда последует запрос в Даллас, возможно, еще и с нагоняем за неумелые действия.

Похоже, что, подозревая о «добрых» отношениях Р. Пэйн с местным ФБР, Освальд создал ситуацию и для проверки своих подозрений, и для дублирования через нее канала попадания своего письма к желаемому «адресату», оставив его в комнате хозяйки на видном месте.

Если в двух последних случаях расчет Освальда был именно таким, то он практически оправдался. Копия письма поступила из Вашингтона в Даллас утром 22 ноября и лежала непрочитанной на рабочем столе Хости, который познакомился с ней через два часа после убийства президента, 23-го числа. Р. Пэйн заинтересовалась письмом, скопировала его и готова была передать ФБР при первой оказии; это произошло 23 ноября, когда Хости вновь посетил их дом.

Два последних факта и все содержание календаря 2 служат иллюстрацией к одному из перечисленных ниже парадоксов Освальда. Испытывая почти панический страх и сильную неприязнь к ФБР, что недвусмысленно проявилось при его визите в советское посольство в Мехико, Освальд в то же время сознательно и последовательно размахивал перед ним, как красной тряпкой, письмами и своими действиями левого активиста. Создается впечатление, что он получал удовлетворение, дразня и привлекая к себе внимание этой спецслужбы. Чем это объясняется — заговорщической деятельностью или психическими отклонениями? Как бы то ни было, он явно преуспел в достижении своих целей, если судить по календарю 3.

КАЛЕНДАРЬ 3 — ФБР И ЛИ ХАРВИ ОСВАЛЬД