Анатолий Терещенко - Женское лицо СМЕРШа

Олег Журавлев получил еще одно ранение с контузией в придачу. Лечился в Ростове-на-Дону, а потом перевели в госпиталь им. Бурденко…

Прошло время. Мы всё чаще говорим о контртеррористической операции 1999 года, а о первой кампании фактически забыли. А там погибла масса народа: солдат, офицеров, местных жителей — десятки тысяч. К сожалению, власть реальные цифры потерь скрывает, видать, боится уронить первого «всенародно избранного» президента эрэфии. А властям и надо бояться и стыдиться, потому что виновны они по самые уши, нет, по самую макушку.

Молчит пресса и ТВ о тех, кто воевал, погиб, покалечен, пропал без вести, молчит о подвигах и славных победах, о предательстве и горьких ошибках.

Молчит о том, что стрелявшие в наших солдат, стали Героями России и как они воевали против нас и рады были каждой смерти нашего солдата.

Создается впечатление, что власть полностью игнорирует первую войну. И народ стал забывать. День за три к пенсии отменили всем пахарям той «первой кавказкой» войны — солдатам срочной службы, кроме офицеров и контрактников.

О второй войне на Кавказе молчим по вполне понятным причинам.

Смотришь картинки на ТВ о Чечне сегодняшней — она преображается. Много, очень много денег уходит на обустройство разоренной Чечни. Новые улицы с красивыми домами кажет сегодня Грозный. Добротные кирпичные дома стоят в каждом городке и селе. Построены роскошные мечети с белоснежными карандашами минаретов. А за окружной всероссийской столицы, а в глубинке других областей — страх божий. Лачуги подгнившие, в которых мучаются россияне, в том числе военнослужащие и их семьи. Это всё не выдумано, а показано и рассказано в телерепортажах.

Армия стала заложницей непродуманных военных реформ от пошива не держащего тепло обмундирования и до устаревшей техники с обещаниями из года в год решить жилищную проблему отслуживших офицеров. На фоне строительного спекулятивного бума это нонсенс.

Запомнится грачевско-сердюковская реформа только африканско-высокими тульями на фуражках и разбазариванием военного «ненужного» имущества в результате его хитрых продаж для оставления себе «откатов», «отпилов», «усушек» и «утрусов».

Понимаю, за грехи войны с разбомбленными городами и селами надо платить. Но если бы правители деньги вынимали из своего кармана, а то всё тащат из тощей российской казны, пополняемой с трудом ее налогоплательщиками.

Вот год назад читаю в Интернете, что Чечня то ли попросила, то ли потребовала у Москвы очередную помощь в 500 млрд рублей. Чеченские чиновники обещают 156 миллиардов выделить на восстановление жилого фонда, утраченного жителями во время боевых действий. Чечня строится, можно понять настойчивость дважды героя Ичкерии и России Кадырова.

А через два дня из того же источника узнаю, что руководству МВД ЧР срочно потребовалось 15 мерседесов, тайот, порше и до сотни легковушек отечественного производства.

По заявлению заместителя Следственного Комитета (СК) РФ — руководителя Главного военно-следственного управления генерал-лейтенанта юстиции Александра Сорочкина призывники с Северного Кавказа ежегодно становятся зачинщиками примерно в 350 случаях неуставных взаимоотношений с военнослужащими других национальностей.

В частности он напомнил, что, совершенные преступления на межнациональной почве к различным срокам были приговорены 7 военнослужащих Балтфлота, которые заставили сослуживцев выложить своими телами на земле слово «KAVKAZ».

Уже идут разговоры о создании Российской Армии, сокращенной до четырех округов бригадного состава, в целях нейтрализации подобных преступлений моноэтнических и моноконфессиональных подразделений. А это всё деньги и распыление сил в силу непродуманной национальной политики.

Так из-за вчерашних военно-политических глупостей гарантов конституции Россия расплачивается сегодня финансово-экономическими реалиями. Да и на завтра достанется. Люди не понимают бухгалтерии ненужных дополнительных расходов и так из тощей российской казны, поэтому негодуют и оскорбляются.

Идет утрата народного самосознания. А как говорил Петр Аркадьевич Столыпин: «Народ, не имеющий национального сознания, — есть навоз, на котором произрастают другие народы».

Вот и сына Петра Вениаминовича догнала чеченская война, контузившая физически и психологически его красавца — Олега. Сердце остановилось через год после ранения и контузии.

Остались только редкие фронтовые фотографии да письма с войны. Отец часто просматривал и читал их в такие минуты рыдающей супруге:

Каждое письмо начиналось тремя словами: «Здравствуйте, мама и папа!»

«…Сегодня я почувствовал, что ужас есть страх, наводящий оцепенение. Я родился второй раз. Пулька абрека понеслась в мою сторону и только обожгла мочку на правом ухе. Командир сказал, что теперь я не погибну, — такова окопная примета. Стрелял явно снайпер… Но ты не бойся, я теперь святой…

Я переквалифицировался — из танкиста стал мотострелком. Теперь для меня ноги — гусеницы. Лазим как муфлоны по горам, но чаще сидим в окопах».

«…Моросящий дождь идет, не переставая. В окопе, где песок, щебень и глина, полно божьей росы. Она почему-то не убывает. По колено воды в нашей спасительной норе. Черпай — не вычерпаешь. Чеченцы целую ночь стреляли по нам, а мы по ним. Утром снялись, чтобы подсушиться. На наше место прибыли другие пацаны. Они стали удивляться, как мы несколько суток продержались в холодной кашице…Теперь их погода будет испытывать на прочность… Спасали сапоги — этой обуви надо молиться и поставить памятник ей. Немцы были не дураки…»

«…Где-то я читал, что, когда поддаешься страху перед ужасом, начинаешь ощущать ужас страха, кажется из Бомарше… Вчера возвратились разведчики. Они видели на сельском плацу, превращенном в небольшой стадион, дикую картину — молодые ичкерцы играли в футбол отрезанной головой, наверное нашего солдата. Там таких «мячей» можно было найти очень много. Разве они забудут эту картину, она их будет сопровождать всю жизнь… Даже нас их рассказ сильно намагнитил…»

«…Мир перевернулся. Нас пугают ичкерцы ужастиками и своей кровожадностью. Но люди, желающие внушать ужас, тем самым показывают, что они трусы…Проезжая на БТРе, видел отрезанную голову славянина-старика, насаженную на кол возле дороги. Мы её сняли и закопали. А еще я видел обглоданный солдатский скелет с одной оставшейся ступней. Сапог и обмундирования не было. Видно раздели и выбросили на съедение голодным собакам. До чего же дошло человечество! Здесь варварство, жестокость, грубость доведена до средневекового уровня…»