Александр Панцов - Дэн Сяопин

В марте — апреле на Всекитайских совещаниях по науке и просвещению Дэн усилил критику догматизма, а 10 мая журнал «Лилунь дунтай» опубликовал резко полемичную статью под названием «Практика — единственный критерий истины». В развитие идей Дэна в ней говорилось, что практикой следует поверять любую теорию. Ху Яобан, стоявший за статьей [87] Авторами статьи, вышедшей без подписи, были молодой философ из Нанкинского университета и два сотрудника Высшей партшколы, но редактировал ее сам Ху Яобан. , утверждал в китайском обществе культ разума взамен культа веры.

Несмотря на сопротивление консерваторов, статья, перепечатанная в два последующих дня центральными газетами, спровоцировала острейшую дискуссию — не только в партии, но и в обществе, — которая не затихала все лето и осень. Сам Хуа Гофэн в дискуссии участия не принимал, но курировавший в компартии идеологию и пропаганду Ван Дунсин просто неистовствовал: «Партийное издание должно быть партийным по характеру… Мы не читали статью „Практика — единственный критерий истины“ до ее публикации… По существу она направлена против идей Мао Цзэдуна. Из какого Центрального комитета она вышла? Наша задача — защищать и оберегать идеи Мао Цзэдуна. Мы должны провести расследование» 154.

Под нажимом Вана теоретический журнал ЦК Компартии Китая «Хунци» отказался перепечатать статью. Однако она понравилась Е Цзяньину и Дэн Сяопину, несмотря на то что те тоже заранее не знали о ее подготовке. И маршал Е, и Дэн горячо солидаризовались с ее идеями. А маршал даже предложил членам Постоянного комитета Политбюро созвать теоретическую конференцию, чтобы обсудить поднятые проблемы, предварительно распространив текст статьи по всей стране 155. Идея получила поддержку Дэна, который заявил, что в вопросах теории отступать нельзя. «Компромисс ведет к утрате принципов», — объяснил он 156.

Второго июня 1978 года Дэн открыто выступил в защиту статьи на Всеармейском совещании по вопросам политической работы, буквально обрушившись на Ван Дунсина. Он, правда, не назвал его по имени, поскольку Ван входил в когорту вождей, но всем и так всё стало понятно. «Есть… некоторые товарищи, — говорил Дэн, — которые каждый день разглагольствуют об идеях Мао Цзэдуна и в то же время зачастую… выступают против основной марксистской точки зрения и основного марксистского метода товарища Мао Цзэдуна, требующих искать истину в фактах, во всем исходить из реальной действительности и соединять теорию с практикой. Мало того, кое-кто даже считает людей, настойчиво ищущих истину в фактах, во всем исходящих из реальной действительности и соединяющих теорию с практикой, злостными преступниками… Однако… поиск истины в фактах есть исходная точка, основа основ идей Мао Цзэдуна» 157. Этот вывод Дэн подтвердил огромным количеством цитат и ссылок на Мао.

После этого в поддержку статьи стали выступать многие другие ветераны, а также подавляющее большинство руководящих работников центрального аппарата Компартии Китая, Госсовета, местных органов власти и генералов армии 158. К середине осени стало ясно, что Дэну, Е Цзяньину и Ху Яобану удалось «раскачать лодку»: ганьбу начали преодолевать идеологию казарменного коммунизма. И теперь немалое их число готово было сознательно принять выдвинутый Чжоу Эньлаем и Дэн Сяопином курс на осуществление долговременной программы четырех модернизаций: сельского хозяйства, промышленности, обороны, а также науки и техники.

Дэн же «ковал железо, пока горячо». В изменявшейся ситуации весны — осени 1978 года он уже не только говорил о раскрепощении сознания, но и стал вносить важные дополнения в программу модернизаций, акцентируя внимание на необходимости сочетания упорядочения с расширением прав предприятий в области финансов, внешней торговли, найма и увольнения рабочей силы. Это означало перевод предприятий на хозрасчет, усиление роли административно-хозяйственных руководителей и ослабление контроля за ними со стороны парткомов, а также переход к политике открытости внешнему миру, то есть развитие экономико-технического обмена с заграницей, заимствование зарубежной техники, технологии и опыта хозяйственного управления и привлечение иностранного капитала для создания смешанных предприятий. «Мир развивается, — говорил он, — поэтому если нам не удастся продвинуться вперед в техническом отношении, то, не говоря уже о каком-либо опережении, мы просто не сможем догнать других и будем вынуждены по-настоящему плестись в хвосте» 159. Он считал, что не надо «закупоривать все двери», но при этом, разумеется, не помышлял о демонтаже социализма, будучи убежден: «Мы должны сохранить… наш основополагающий социалистический строй… Это непоколебимо. Мы не допустим появления новой буржуазии» 160.

В какой-то мере такая модернизация напоминала политику «самоусиления», проводившуюся в 1861–1894 годах Динами, маньчжурскими правителями Поднебесной. Те тоже, осознав отсталость Китая, пытались модернизировать страну, заимствуя иностранную технику и проводя быструю индустриализацию. И также не вносили коренных изменений в существующую социально-экономическую систему.

К тому времени и в мировоззрении Хуа Гофэна произошли серьезные перемены. Этот лишенный харизмы человек не был по своему характеру лидером, не имел он и большого опыта в руководстве партией и страной, а потому легко подпадал под влияние более сильных личностей. Агитируя за «два абсолюта», он, по существу, шел в фарваторе Ван Дунсина, но под воздействием маршала Е все же реабилитировал Дэна. В вопросах же экономики он к началу 1978 года стал целиком опираться на Ли Сяньняня и других крупных экономистов, таких как Юй Цюли и Гу My, работавших еще с Чжоу Эньлаем 161. И они в конце концов убедили его в необходимости пересмотра наиболее одиозных маоистских установок.

В феврале 1978 года на 1-й сессии Всекитайского собрания народных представителей пятого созыва Хуа сделал революционный доклад, сильно отличавшийся от его речи на XI съезде. Он горячо поддержал программу «четырех модернизаций», по существу солидаризовавшись с Дэн Сяопином. Он говорил о важности экономических реформ, расширения торговли с Западом, заимствования зарубежной техники и технологии и даже об усилении материальных стимулов к труду. Правда, продолжал горячо настаивать на новом «большом скачке», хотя и хотел обеспечить его уже за счет привлечения западных и японских кредитов и ввоза иностранного оборудования. К 1985 году Хуа рассчитывал построить 120 крупных промышленных предприятий и увеличить производство стали в три раза — с 20 до 60 миллионов тонн, а нефти — в три с половиной раза — со 100 до 350 миллионов тонн. И хотя это требовало колоссальных капиталовложений — не меньших, чем за все 30 лет Китайской Народной Республики, он не сомневался в успехе 162.