Александр Панцов - Дэн Сяопин

Именно Гао Гану Мао и поручил руководить совещанием — наряду с Чжоу и Дэном 83. Как председатель Госплана Гао должен был сделать и основной доклад о планах экономического строительства. Сам же «великий кормчий» задал общую идеологическую тональность форума, выступив на заседании Политбюро 15 июня 1953 года с критикой Лю Шаоци и других деятелей партии, которые стремились к «прочному установлению новодемократического общественного порядка» 84.

На самом же совещании, проходившем за закрытыми дверями с 13 июня по 13 августа, развернулось бурное обсуждение не только новой налоговой системы, но и общей политической стратегии КПК. В форуме приняли участие практически все высшие чиновники партии и государства — 131 человек 85. Помимо основного доклада Гао Гана об экономических планах были заслушаны дополнительный доклад Ли Фучуня на ту же тему и доклад Ли Вэйханя о политике по отношению к частному капиталу. А потом все принялись критиковать Бо Ибо.

Наибольшую активность конечно же проявил Гао Ган. Уже с тех пор, как Мао впервые высказал «желание» перейти на «вторую линию», Гао стал метить в вожди компартии. И уже тогда начал распространять среди высшего руководства слухи о том, что в Центральном комитете есть «две группировки, которые не заслуживают доверия: одна возглавляется Лю Шаоци… а другая — Чжоу Эньлаем»; стал говорить, что Сталин именно его (Гао Гана) выделяет из всех вождей китайской компартии, а Лю Шаоци, наоборот, — недолюбливает 86. И вот теперь, расценив «задушевные» беседы с Председателем как знак особого благоволения, он на совещании и вне его развил бурную деятельность. Блестя стеклами круглых очков, которые он носил по причине близорукости, этот высокий человек с пышной шевелюрой и густыми бровями стал яростно нападать на Бо Ибо. Пронзительный взгляд его маленьких жестких глаз сразу вселил во многих присутствовавших безотчетное беспокойство, которое оказалось ненапрасным. Подвергая критике Бо, причем не просто за допущенные «ошибки», а за «борьбу против линии партии», то есть вынося ему смертный приговор, Гао Ган то и дело в качестве доказательств вины министра финансов приводил «ошибочные» высказывания Лю Шаоци! Правда, не ссылаясь на самого Лю, а делая вид, что так говорил Бо Ибо 87. Иными словами, открыто обличая Бо, тайно нападал на Лю. (Критиковать Лю Шаоци в открытую Мао ему не позволял.) Все присутствовавшие, в том числе сам Лю Шаоци, отлично поняли его маневр.

Ситуация для «умеренных» создалась угрожающая, так как никто не знал, действовал ли Гао Ган по наущению Председателя. И тогда 7 июля Чжоу написал письмо Мао Цзэдуну, отсутствовавшему на совещании, рассказав, что происходит, и испросив инструкции. И Мао, очевидно, поняв, что Лю и Чжоу страшно напуганы, решил выступить миротворцем. Ведь на самом деле он отнюдь не хотел снимать их с постов, несмотря на имевшиеся разногласия. Просто желал проучить, показав, кто в доме хозяин. И своего достиг, так что теперь мог насладиться победой. Вот почему, узнав о действиях Гао Гана, он ответил Чжоу: «Надо вести борьбу открыто и разрешать вопросы, нельзя быть пошляком. Неправильно в глаза молчать, а за спиной болтать, говорить не прямо, а обиняками, не указывать на человека конкретно, а делать тайные намеки» 88. (Можно подумать, что сам Мао всегда вел борьбу с открытым забралом!)

Чжоу тут же передал это «откровение» всем заинтересованным лицам. И Бо, Лю, Дэн, да и сам Чжоу немедленно поняли, что делать. Первые трое взяли слово и открыто повинились перед Мао и партией (Бо Ибо сделал это даже дважды) 89. А Чжоу, подведя итоги дискуссии, признал свои «политические и организационные ошибки» и подверг суровому и пространному осуждению Бо Ибо 90.

Особенно искусно выступил Дэн, который вообще мог не извиняться, так как «виноват» был меньше других. Тем не менее 6 августа на одном из заседаний он заявил: «Все критикуют ошибки товарища Бо Ибо. Я это одобряю. [Однако] каждый может совершить ошибку, у меня самого немало ошибок, да и другие присутствующие здесь товарищи не могут сказать, что без греха. У товарища Бо Ибо много ошибок, вероятно, не один-два цзиня, а одна-две тонны. Но как бы много их ни было, нельзя сказать, что это ошибки в линии [то есть политические]. Если говорить, что те или иные ошибки, которые он совершил за несколько лет работы, — ошибки в линии, то я с этим не согласен» 91.

Ну что ж! Это было «смело» и «честно». Дэн резко осудил Бо Ибо, выступил с самокритикой, а в решающий момент поддержал оступившегося товарища. Мао, узнав о его выступлении, остался доволен. Дэн правильно его понял. 9 августа на заседании Политбюро Мао даже покритиковал Гао Гана: «На Северо-Востоке в каждой провинции совершались ошибки. А что, твое бюро не надо критиковать, не надо его проверять?» 9212 августа Мао сам посетил совещание, назвав работу форума «успешной». Он похвалил Лю и Дэна за то, что те признали «кое-какие ошибки», и недвусмысленно поддержал Чжоу. Стало понятно, что он рассматривал совещание как поворотный пункт в идейно-политическом развитии китайской компартии и всего китайского общества, а не как форум, направленный на свержение Лю Шаоци и Чжоу Эньлая. «Извлекать урок из ошибок прошлого в назидание на будущее, лечить болезнь, чтобы спасти больного» — вот метод, который он, как правило, применял, разоблачая «ошибки» товарищей. (Конечно, если последние не были, с его точки зрения, «классовыми врагами», как, например, восставшие против него в 1930 году коммунисты юго-западной Цзянси [49] Еще в 1943 году Мао говорил своим соратникам: «Нынешнее руководство КПК считает былые чистки в ВКП(б) [то есть уничтожение товарищей по партии] ошибочными. Необходимы „духовные чистки“». .)

Он призвал собравшихся путем решительной и последовательной критики Бо Ибо «помочь исправиться тем, кто совершил ошибку», но в то же время предупредил особо рьяных критиков (явно намекая на Гао Гана): «Высказывайте, пожалуйста, свои замечания, но подрывать партийную сплоченность — верх позора». При этом он, правда, не дал и Гао «потерять лицо», тоже охарактеризовав «заблуждения» Бо Ибо как «ошибки в линии». По его словам, совещание привело к освобождению от «новодемократических» иллюзий и теперь следовало укреплять коллективное руководство, не допускать сепаратизма, «учиться и упорно работать, чтобы за 15 лет или более продолжительный срок завершить в основном социалистическую индустриализацию и социалистические преобразования» 93.

Казалось бы, на этот раз Мао выразился более или менее ясно. Однако Гао Ган не желал успокаиваться. После совещания он провел частные беседы с некоторыми крупными деятелями партии — Чэнь Юнем, Линь Бяо, Пэн Дэхуаем, заместителем начальника Генштаба Народно-освободительной армии Китая Хуан Кэчэном и некоторыми другими, стремясь переманить их на свою сторону и еще глубже опорочить Лю Шаоци и Чжоу Эньлая. Некоторым из собеседников он даже предлагал высокие посты в обновленном партийном руководстве 94.