Олег Гриневский - Перелом. От Брежнева к Горбачеву

Но на всё это Горбачёв отреагировал с явным раздражением:

— Извините, г— н президент, но Вашу идею поделиться СОИ я не воспринимаю серьёзно. Вы не хотите поделиться даже нефтяным оборудованием, автоматическими станками или оборудованием для молокозаводов, а поделиться СОИ — это была бы вторая американская революция... Давайте будем реалистами и прагматиками. Так надёжнее. [194] Запись беседы М.С. Горбачёва с Р. Рейганом днём 11 октября 1986 года. МЭМО № 5, 1993, стр. 90.

В общем, продвижения не было. Только договорились поручить рабочей группе экспертов — разоруженцев обсудить вечером все эти проблемы и попытаться выработать общие подходы. Одновременно было решено создать вторую рабочую группу экспертов для обсуждения региональных, двусторонних и гуманитарных вопросов, хотя они ещё практически не обсуждались.

Вернувшись на теплоход, Горбачёв позвал в кают — компанию делегацию и основных советников. А Павлу Палажченко, который переводил переговоры с Рейганом, велел зачитать, что там говорилось. Все слушали, а Горбачёв комментировал. Это был его стиль. Потом подвёл итог. По СНВ в основном договорились — остались одни технические детали. По РСД прогресса нет, но он возможен — директивы Политбюро позволяют это. Но полный тупик по ПРО. Как быть?

Все выступавшие говорили, что уступать по ПРО нельзя ни в коем случае. Особенно усердствовал маршал Ахромеев. А на дальнем конце стола сидел недавно назначенный директор Института мировой экономики и международных отношений, мало известный тогда Е.М. Примаков. Неожиданно он встал и сказал:

— Давайте попытаемся ответить на вопрос — возможно ли создание ПРО вообще и, если да, то когда? Сокращение СНВ — это реальность, а ПРО во многом пока химера. Не получается ли аналогия: что лучше — журавль в небе или синица в руках?

На Примакова тут же набросился маршал Ахромеев. Горбачёв любил такие потасовки и с удовольствием слушал. Потом спросил мнение академиков Сагдеева и Велихова. Велихов стал юлить, а Сагдеев подтвердил: уверенности в отношении создания ПРО нет. Даже Эдвард Теллер выражает сомнение.

Тем не менее Горбачёв принял позицию Ахромеева и назначил его руководителем рабочей группы экспертов — разоруженцев. В неё также вошли: В.П. Карпов, В.М. Фалин, Г.А. Арбатов, Е.П. Велихов, Н.Ф. Червов.

А в 8 часов вечера 11 октября они встретились со своими американскими коллегами. Их возглавил Поль Нитце — один из старейшин американской внешней политики. Советские дипломаты на переговорах в Женеве промежду собой называли его «Дед» — ему было уже 79 лет. После Второй мировой войны он активно участвовал в разработке американской стратегии Холодной войны и был одним из авторов её программы — знаменитой директивы NSC — 68. Потом участвовал в переговорах по Ограничению стратегических вооружений, искал компромисс по ракетам средней дальности во время известной «прогулки в лесу» над Женевой... А теперь возглавил американских экспертов в рабочей группе в Рейкьявике.

Кроме него туда вошли М. Кампельман, Р. Перл, Э. Рауни, К. Эдельман, Р. Линард, Дж. Тимби и др. — всего 12 человек. Все — известные специалисты — разоруженцы.

Ахромеев начал с того, что представился — он не дипломат и не переговорщик, а кадровый военный. И предложил: при изложении позиций не повторять старые, уже набившие оскомину аргументы. Реплики Ахромеева были краткими и точными. Если сказанное противной стороной подходило, просто говорил «да». Когда Виктор Карпов начал подробно обосновывать известные советские предложения и обвинять американцев в неуступчивости, маршал остановил его, положив руку на плечо. А потом спросил, обращаясь в зал:

— Итак, где мы остановились?

Этот новый стиль сразу отметили американцы. Но и он мало помог. Правда за короткий срок удалось пройтись по всем главным вопросам повестки дня — СНВ, РСД, ПРО. Однако американцы своего стиля не меняли и примерно к двум часам ночи стало ясно — дискуссия зашла в тупик.

Столкнулись советская и американская позиции в отношении способов сокращения СНВ. Советские эксперты предлагали горбачёвскую формулу сокращения наполовину всей стратегической триады — МБР, БРПЛ и ТБ, не называя конечных потолков. А американцы, хотя Рейган согласился с 50%— ным сокращением СНВ, говорили о конкретных потолках сокращений — 1600 носителей и 6000 боезарядов на них. Но до 50% такое сокращение явно не дотягивало.

В чём тут была загвоздка? Специалистам было ясно: всё дело в разной структуре стратегических сил у СССР и США. Одна сторона делает упор на МБР, причём тяжёлые, а другая — на БРПЛ и ТБ. У Советского Союза преимущество по ракетам, а у Соединённых Штатов — по тяжёлым бомбардировщикам. Отсюда, естественно, возникает вопрос, как подсчитывать эти вооружения? Как, например, засчитывать бомбардировщик с ракетами или бомбами по отношению к баллистической ракете? В Общем, обе стороны были согласны, что после сокращения должно быть равное количество. Вот только как его подсчитать.

Если согласиться с предлагаемым американцами правилом засчёта каждого бомбардировщика с ракетами и ядерными бомбами на борту как одного носителя и одного ядерного боезаряда, то соотношение сил во всей стратегической триаде СССР и США выглядело бы следующим образом.

— По носителям: СССР — 2480; США — 2208.

— По боезарядам: СССР 10000; США — 14800.

Поэтому их сокращение до уровней 1600 носителей и 6000 боезарядов до 50% никак не дотягивало. Для СССР в процентном отношении это было бы по носителям 30% и по боезарядам 40%, а для США соответственно — 27,5% и 60%.

Тоже неплохо. Поэтому выход из положения был: советские директивы предусматривали возможность согласия с таким американским подходом. Но в качестве запасной позиции. Ахромеев начал было искать развязку на этой основе, но тут воспротивился Карпов. Он вообще придерживался жёсткой позиции и считал, что с уступками спешить не следует — пусть их американцы делают. В стане советских экспертов возник спор и американцы с интересом за ним наблюдали.

В результате Ахромеев предложил сделать перерыв на час. Советская группа отправилась на теплоход докладывать ситуацию Горбачёву и просить его разрешение использовать запасную позицию. Было уже около трёх ночи, когда возбуждённые эксперты подняли с постели Генерального секретаря. Он выслушал Ахромеева и разрешил дать согласие на сокращения СНВ до 1600 носителей и 6000 боезарядов на них. При этом не возражать против засчёта каждого тяжёлого бомбардировщика с ракетами СРЭМ и ядерными бомбами на борту как одного носителя и одного ядерного боезаряда. Это была, пожалуй, самая крупная уступка американцам в Рейкьявике.