Екатерина Боже - Говорят что здесь бывали… Знаменитости в Челябинске

Прокофьев стал своего рода культурным брендом, который демонстрировали Западу. Ему разрешалось многое из того, что другим было запрещено. Даже печально знаменитое постановление ЦК ВКП (б) «Об опере „Великая дружба“ В. Мурадели» (1948) его не очень задело, хотя в нем Прокофьев и был назван представителем «формалистического антинародного направления в музыке», но назван скорее в назидание другим композиторам, дабы не подражали ему в своем сочинительстве.

Сам же Прокофьев продолжал оставаться на привилегированном положении. Как вспоминал бывший генеральный секретарь Союза композиторов Тихон Хренников, творческий союз внимательно следил за материальным положением Прокофьева, чутко реагируя на бреши в его бюджете. Уже в 1951 году композитору досталась очередная Сталинская премия. Вообще, предпринимались всяческие усилия, чтобы живого классика ничто не беспокоило. Впрочем, не всё было так просто. Стоило ему развестись со своей женой, Линой Ивановной, испанкой по происхождению, как она вскоре была арестована и отправлена в лагерь, где не сгинула лишь благодаря смерти Сталина. Знавшие Прокофьева отмечали, что он сильно переживал арест бывшей жены, однако добиться свободы для матери своих детей не смог. Гениальный композитор, реформатор в музыке, в жизни он не был борцом.

5 марта 1953 года, в один день со Сталиным, Сергей Прокофьев ушел из жизни. Вспоминая о нем, композитор Арам Хачатурян написал: «Прокофьев… не любил преподавать, учить, „как сочинять музыку“. И всё же не найти современного композитора, который в той или иной мере не воспользовался бы „уроками“ прокофьевского творчества, который не научился бы чему-то новому, важному, изучая произведения этого замечательного композитора».

Впервые очерк опубликован в журнале «Челябинск-сити» (2008, № 6).

Фаина Раневская

Народная артистка СССР Фаина Раневская (1896–1984) сегодня не менее популярна, чем при жизни. Фильмы с ее участием тиражируются на дисках, постоянным читательским спросом пользуются статьи и книги о ней. При этом больших, значительных ролей у Фаины Георгиевны было немного, она была, как сегодня сказали бы, мастером эпизода. Эти эпизоды гениальная актриса приправляла острым словцом, в них блеск тончайшей актерской игры, которая и делала их запоминающимися и самоценными. В полной мере они являются отражением ее личности – яркой, талантливой, неординарной, с парадоксальным мышлением и тонко чувствующей душой. Казалось бы, вот она – золотая жила для режиссеров и сценаристов: сделайте спектакль или фильм «под Раневскую» (как делали под Л. Орлову, М. Ладынину или В. Марецкую), и успех обеспечен. Но… почему-то не делали (единственным исключением, скорее подтверждающим правило, был спектакль «Странная миссис Сэвидж»). Почему? То ли потому, что усматривали в Раневской способность играть роли только отрицательных персонажей или, в лучшем случае, комических (а в советских фильмах и пьесах главная роль должна быть за «новым положительным героем»), то ли боялись неистового характера Раневской…

Сложилась классическая «революционная ситуация». Актриса не могла жить без ролей и полной загрузки в кино и театре. Окружавшие же ее режиссеры не хотели использовать имевшийся в их распоряжении уникальный талант. Что ж, Раневская не стала безропотно ждать, когда жизнь повернется к ней лицом, а сама превратила свою жизнь в спектакль, где уже по праву играла ту роль, которой была достойна и о которой всегда мечтала – главную. Ее реакция на жизнь выплескивалась на окружающих хлесткими фразами, точными суждениями, случайными дневниковыми записями, делавшимися сразу кому-то известными. В них анекдот легко соседствовал с трагедией, а эпатаж с пронзительной грустью. Анекдоты о Раневской и от Раневской органично вплелись в ткань российской культуры, потому что они вполне логично продолжали, как это ни пафосно звучит, чеховскую философию жизни, которая, в свою очередь, в значительной мере являлась отражением российской национальной ментальности.

Как всякая большая актриса, Раневская приложила немало усилий, чтобы созданный ею собственный образ был убедительным. И это ей удалось. Большая часть публикаций о ней – пересказ с Раневской.

Ничуть не умаляя масштаба личности и таланта актрисы, не претендуя на стопроцентную объективность, авторы попытались составить свое представление о жизни Фаины Георгиевны. И вот что у них получилось…

Фаина Раневская родилась в Таганроге в зажиточной еврейской семье. Ее отец Гирш Хаймович Фельдман был крупным бизнесменом, имел в Таганроге фабрику сухих красок, склады, несколько домов, магазин и пароход «Святой Николай», не чужд был благотворительности и слыл вполне добропорядочным человеком. Мать – в духе выпавшего на ее долю времени – занималась семьей, интересовалась литературой и искусством. Детей в семье было четверо – две девочки и два мальчика (один из них умер в детстве). Период жизни, проведенный в родительском доме, был для Раневской внешне вполне благополучным: она не знала нужды, совершала путешествия, в том числе в Париж, ее воспитанием занималась француженка-бонна. Родители определили Фаину в Мариинскую женскую гимназию, дававшую среднее образование, что в начале XX века соответствовало ее социальному происхождению. Но… училась юная Фани из рук вон плохо, сложности были с грамматикой, не давалась ей и арифметика. Дело дошло до того, что родители вынуждены были забрать дочь из гимназии и нанять домашних учителей. Благодаря им Раневской удалось-таки получить среднее образование, сдав экстерном экзамены за гимназический курс.

В детстве будущая народная артистка СССР заикалась, что заставляло ее страдать и избегать сверстников. Много читала, с четырнадцати лет увлеклась театром. Чтобы преодолеть заикание, начала заниматься в частной театральной студии А. Ягелло. После первых успехов, окрыленная, решила стать актрисой. Категорически против выступил отец, но это уже не могло остановить Фаину. Молодая и своенравная, она легко пошла на разрыв с семьей. Почему? Сегодня сказать сложно. Темы своего детства и своей семьи Раневская предпочитала не касаться. Объяснения же, опубликованные в литературе о Раневской, нам не кажутся убедительными.