Георгий Чернявский - Франклин Рузвельт

Только Икес и Перкинс являлись членами правительства на протяжении всех двенадцати лет пребывания Рузвельта на президентском посту (чуть раньше, за полгода до смерти Рузвельта, ушел в отставку по состоянию здоровья Корделл Халл).

Все подобранные Рузвельтом министры были людьми либо опытными, либо способными, либо обладали обоими этими качествами. Но среди них не было звезд первой величины, которые могли бы впоследствии претендовать на высший государственный пост. Именно так Рузвельт сознательно формировал состав своего правительства, в котором ему по всем вопросам должна была принадлежать партия первой скрипки и никто не мог сравниться с ним по качествам государственного деятеля.

Чуть забегая вперед отмечу мнение Р. Тагвелла, относящееся к поведению Рузвельта уже в качестве действующего президента, но вполне применимое и ко времени формирования его кабинета: «Ни один президент не имел более тонкого понимания сложной механики отношений между людьми. Он всматривался в то, как его подчиненные вели свои игры, останавливал их в случае необходимости, помогал, когда это было надо, наказывал невниманием и вознаграждал, делился с ними своими самыми потайными мыслями. Каждый член администрации был в курсе, что Гарольд Икес, Генри Уоллес или Джесс Джонс [21] Джесс Джонс, техасский предприниматель и политик, являлся руководителем Реконструктивной финансовой корпорации, а затем министром торговли в правительстве Рузвельта. приглашены к обеду с президентом, и думал, как это отразится на его интересах» {277} 277 Tugwell R. The Democratic Roosevelt. P. 378. .

Еще до вступления на президентский пост Рузвельт пережил сильный стресс. 4 февраля он отправился в десятидневное морское путешествие на яхте своего хорошего знакомого Уинсента Астора. 15 февраля, по прибытии в Майами, штат Флорида, избранный президент выступил в городском парке перед 20 тысячами жителей города и окрестностей. На эту встречу приехал и мэр Чикаго Антон Сермак, который на партийном съезде выступал против Рузвельта, а теперь пытался наладить с ним отношения.

Как раз в тот момент, когда Франклин завершил свою речь, в него пять раз выстрелили из пистолета. Стрелявший — анархист, итальянец по происхождению, рабочий-каменщик Джузеппе Зангара, к счастью, целиться не умел. Ни одна пуля не задела президента, но Сермак случайно был смертельно ранен и скончался через две недели [22] Путешествовавшие по США в 1935 году Илья Ильф и Евгений Петров, не упоминая обстоятельств гибели Сермака, писали со злорадством: «Чикагский рэкет — самый знаменитый рэкет в Америке. В Чикаго был мэр, по фамилии Сермак. Он вышел из рабочих, побывал в профсоюзных вождях и пользовался большой популярностью. Он даже дружил с нынешним президентом Рузвельтом. Они даже называли друг друга первым именем, так сказать, на “ты”: он Рузвельта — Фрэнк, а Рузвельт его — Тон ни. Рабочие говорили о нем: “Тонни — наш рабочий человек. Уж этот не подведет”. Газеты писали о трогательной дружбе президента с простым рабочим (видите, дети, чего может достичь в Америке человек своими мозолистыми руками!). Года два или три тому назад Сермака убили. После него осталось три миллиона долларов и пятьдесят тайных публичных домов, которые, оказывается, содержал расторопный Тон ни. Итак — мэром Чикаго некоторое время был рэкетир» (Ильф И ., Петров Е. Одноэтажная Америка: Письма из Америки. М.: Текст, 2003. С. 152). Откуда советские писатели взяли версию, что Сермак был другом Рузвельта, а также рэкетиром или мафиози, мне неведомо; она ни в малейшей мере не соответствует действительности. . Арестованный на месте преступления Зангара заявил, что с детских лет мечтал убить какого-нибудь короля или президента.

Следствие полагало, что убийца был членом какой-то организованной группы, но найти доказательств не смогло. Он был приговорен к восьмидесяти годам тюремного заключения. Сам же Рузвельт во время покушения проявил завидные мужество и выдержку: по крайней мере внешне не выказал никакого волнения и спокойно попрощался с присутствовавшими на собрании {278} 278 См.: New York Times. 1933. Febr. 16. . Раймонд Моли писал, что спокойствие Рузвельта во время покушения было самым ярким впечатлением за всю его жизнь {279} 279 См.: Moley R. Op. cit. P. 139. .

Четвертого марта 1933 года состоялась инаугурация — торжественное введение Рузвельта в должность президента. Она происходила в Вашингтоне на террасе Капитолия — здания, в котором заседает конгресс. Под Капитолийским холмом находится огромное свободное пространство, именуемое столичным Моллом (одно из значений этого слова — обширное тенистое пространство для прогулок). В наши дни по обе стороны от Молла размещены прекрасные здания Национальной картинной галереи, Исторического музея, Музея естественной истории, Музея авиации и космонавтики, Музея американских индейцев и др.

Около одиннадцати часов утра Рузвельт появился перед Белым домом. Ему навстречу вышел Гувер, и они вместе отправились к Капитолию в автомобиле с конным эскортом. Гувер вошел в президентские апартаменты, где демонстративно подписал несколько законов, принятых за последнее время конгрессом. Рузвельт посетил инаугурацию вице-президента Гарнера, а затем ожидал своего часа в помещении сенатского комитета по военным делам.

Вслед за этим оба президента, старый и новый, вышли для заключительной церемонии на открытом воздухе. Положив правую руку на старую семейную библию, вступающий на президентский пост повторил за председателем Верховного суда Чарлзом Хьюзом: «Я, Франклин Делано Рузвельт, торжественно клянусь, что буду добросовестно исполнять обязанности президента Соединенных Штатов и буду в полную меру моих сил поддерживать, ограждать и защищать Конституцию Соединенных Штатов, и да поможет мне Бог».

Принеся клятву верности народу Соединенных Штатов, новый президент, опираясь на руку сына Джеймса, подошел к трибуне и произнес небольшую речь, которая должна была внушить тысячам людей, присутствовавшим на церемонии, и миллионам радиослушателей надежду на лучшее. Вначале в речи чувствовалась напряженность, но постепенно появлялась свойственная Рузвельту свобода поведения. «Наша страна требует действий, действий немедленных… Наша великая нация выстоит в этом испытании так же, как она выносила прежние, оживет и добьется процветания… Единственное, чего мы должны бояться, — это самого страха, не имеющего имени, бессмысленного и безотчетного, который парализует силы, необходимые для перехода в наступление». Рузвельт заявил, что немедленно попросит конгресс предоставить ему необходимые полномочия для борьбы с невзгодами, обрушившимися на Америку, причем полномочия такого уровня, как если бы на страну напал внешний враг {280} 280 См.: The Public Papers and Addresses of Franklin D. Roosevelt. Vol. 2. New York, 1938. P. 11-16. . Мысли, высказанные Рузвельтом, были не столь уж оригинальными, но последствия его речи оказались глубокими и разносторонними.