Сергей Минцлов - Петербург в 1903-1910 годах

23 декабря. Хотел купить новую газету «Наши дни» [127]; оказывается, вчера ей запретили розничную продажу. За последнее время газеты вырастают как грибы, но и исчезают из обращения, как мухи!

Возродившийся «Сын отечества», «Наша жизнь», «Р.<���усская> правда» [128]— все успели нахватать предостережений и запрещений; идет своего рода газетная вакханалия: все точно торопятся высказаться покруче, пока есть возможность к тому.

Говорил с академиками Генерального штаба; уверяют, что у Куропаткипа не 400 000 войска, как сообщали газеты, а всего 200 000. По их словам, дело стоит на мертвой точке: сибирская дорога может доставлять теперь только необходимый фураж, провиант и пр. для этой массы людей и подкрепления могут идти по ней только за счет голодовок армии.

Нечего сказать, хорошенькое положение!

Интересно бы подсчитать, во что обошлась нам эта манчжурская авантюра, включая Китайскую дорогу, Дальний и пр.?

31 декабря. Общественное мнение начинает заметно изменять курс в отношении к Стесселю; развенчивать людей мы любим чрезвычайно, и достаточно кому-нибудь написать или сделать что-либо выдающееся из ряда — сейчас начинаем искать, не другой ли кто это сделал, но во всяком случае нет дыма без огня. За тысячу верст чувствуется что-то неладное; странно и то, что Стессель торопится вернуться в Россию и не пожелал разделить со своими полками и генералами их участь и в Японии. Говорят в оправдание его, что ему нужно представить отчет государю, но это детский лепет; отчет его уже сделан: — «Флот уничтожен, и Артур сдан». Этим и все сказано. Точно торопится Стессель поспеть к государю ранее остальных генералов и адмиралов…

3 января. Забастовал Путиловский завод. По слухам, неспокойно и на Франко-Русском, изготовляющем машины для флота.

4 января. Забастовал Франко-Русский завод.

В Питере в числе других находится корреспондент-англичанин, командированный сюда для специального наблюдения за возникшими общественными движениями; с грехом пополам он объясняется по-русски и очень негодует на наши привычки. «Помилуйте», — говорит, — «везде в и ч. люди уже в постелях, а здесь к одиннадцати часам начинают только съезжаться». Корреспондент этот торчит на всех наших «митингах» и собраниях, внимательно выслушивает ораторов и все заносит в свою книжку.

Бастующие рабочие у ворот Путиловского завода. Январь 1905 г.

5 января. Не работают уже шесть заводов. Оригинальнее всего, что стачка эта ведется под руководством какого-то священника [129], шествующего всюду во главе депутаций. Пока что протекают они мирно. По газетным сообщениям, причина их — домашние счеты с администрацией; городские слухи добавляют некоторый плюс, а именно — недовольство рабочих тем, что 80-ти миллионный заказ дан правительством Германии, тогда как собственные русские заводы вынуждены наполовину сокращать деятельность и штаты. Конечно, не сами рабочие додумались до этого; среди них давно ведется оживленная агитация.

Интересны результаты пропаганды в Малороссии. В Полтавской губернии запасные не хотели идти и были потешные, хотя по существу глубоко верные, замечания с их стороны.

— За що нам идти воеваты? — спрашивали хохлы.

— Как за что? За веру, царя и отечество!

— Яка там вира? Бусурманска; отечества нема — там Кытай; и царя нема — вин там рендатель!.. (арендатор).

6 января. Яковлев (Николай Матвеевич, бывший командир броненосца «Петропавловск»), только что вернувшийся из дворца с Крещенского парада, сообщил, что во время салюта с Васильевского острова — там были поставлены гвардейские батареи — вдруг зазвенели и посыпались в зале, где он находился, стекла и куски люстры. На полу он нашел потом крупную картечину. На улице в толпе произошел переполох, оказались раненые. По ошибке ли, или преднамеренно какое-то орудие вместо холостого заряда хватило по Иордани, где находился государь, картечью. Бедняги артиллеристы поплатятся жестоко!

Очень озабочены охраной Балтийского судостроительного завода от забастовки; предположено послать в него военную команду.

8 января. Сегодня не вышло ни одной газеты — все забастовало.

Толпы рабочих весьма чинно расхаживали вчера по улицам, заходили на фабрики и даже в небольшие заведения вроде переплетных, сапожных и т. п. и везде прекращали работу. Извозчик, на котором я ехал утром на Варшавский вокзал, сообщил, что часов в шесть утра слышен был сильный взрыв, но где он произошел — неизвестно. Я ездил в Лугу, на всех станциях ожидали с нашим поездом газет и оживленно допрашивали, что творится в городе; на обратном пути слышал толки в вагоне, будто убит градоначальник, и что на завтра, в воскресенье, ожидаются беспорядки. На Пороховых заводах забастовали тоже; вероятно, там происходит что-нибудь особенное, так как туда поскакали жандармский эскадрон и конная полиция. Это первая грандиозная забастовка на Руси; рабочих здесь целая армия, и нужно очень немного, чтоб разразился бунт.

В вагонах Варшавской дороги грязь была невероятная; спрашиваю истопника — почему это? — тот ответил, что никто из чистильщиков не явился; в мастерской рабочие забастовали тоже и даже пробовали устроить прекращение движения поездов, но это не удалось им. Истопник с большим возмущением сообщил мне об отношениях к ним начальства и порядках у них. Действительно скоты!

Напр., его отправили с поездом запасных в Иркутск; он пробыл бессменно в дороге 2 месяца, и ему не потрудились выдать вперед жалованье; предупредили о таком назначении за 4 часа и, не успей он перехватить у товарища 10 р., или не найди их — «подох бы с голода, как собака» (его выражение). По выражению лица и голоса видно было, что человек глубоко, всем нутром чувствует это отношение к нему, как к собаке. Затем — новый начальник дороги вдруг распорядился, чтобы за кипяток, раньше выдававшийся служащим на станциях бесплатно, взыскали по 1 коп. за чайник, за поездку это составит добрый гривенник, что бедному человеку, получающему их в обрез, чувствительно. Кроме того, тот же начальник велел уменьшить скидку, которою служащие пользовались в буфетах…

Словом, везде и всюду бепредельное проявление «нраву моему не препятствуй: желаю и конец!».

9 января. Из газет вышел только «Правительственный вестник», такой же пустой, как и само правительство.

В час дня отправился посмотреть, что творится на Невском; швейцар сообщил мне, что утром с ближайших фабрик валила толпа, но на Кирилловской ул. их встретили казаки и, несмотря на мирные заявления рабочих, что они идут к царю, заставили их свернуть в боковые улицы.