Василий Цветков - Генерал Алексеев

Введение «трехчленной Директории» оправдывалось «москвичами», в частности, ссылкой на политические настроения «демократической Сибири», а также казачьих областей, не признававших диктатуры. Считалось, что «в лице трех диктаторов получится аппарат не многоголовый, гибкий; три лица всегда могут столковаться и будут спаяны общностью интересов». Окончательный вариант «московской троектории» включал в себя генерала Алексеева, Милюкова и бывшего председателя Предпарламента, правого эсера Н.Д. Авксентьева. Кроме того, проект Директории исходил из обязательного объединения Южного и Восточного антибольшевистских фронтов. Единым Главнокомандующим будущих объединенных Российских вооруженных сил должен был стать Алексеев. Ему же предназначалась руководящая роль в Директории.

Члену Национального центра Н.И. Астрову поручалось «поехать в Добровольческую армию к генералу Алексееву и представить ему соображения московских центральных организаций… о необходимости перенесения действий Добрармии за Волгу — для соединения с образовавшимися там силами, которые начали борьбу с большевиками». Считалось «в высшей степени желательным и неотложным перенесение Ставки генерала Алексеева в такой район, откуда он мог бы руководить всеми подчиняющимися ему военными силами и находиться в связи с союзниками». С точки зрения последних, «район Дона и Кубани не имел первенствующего значения… ввиду опасения, что Армия может быть разоружена Германией… в стратегическом отношении гораздо важнее район, непосредственно примыкающий к территории, где будут базироваться союзнические Армии, т.е. Север, Урал и Поволжье». Алексееву должны были передаваться и,«все суммы», выделяемые иностранными представителями.

Очевидно, что для самого Алексеева подобный «дележ» власти в рамках «троектории» был совсем нежелателен. Об этом он позднее писал генералу Щербачеву, отмечая важность единоличной военной власти: «Если в виде переходного вида управления для нас необходима будет военная диктатура, то она должна вылиться в приемлемую и практическую форму диктатуры одного лица, а не комбинации из трех лиц». Генерала беспокоили также неизбежные интриги, связанные с «выбором вождя».

В одном из писем, сохранившихся в архиве Военно-политического отдела Добрармии, Михаил Васильевич предупреждал: «При современном положении дел, при наличности “центров”, “групп”, друг с другом несогласных… Москва, конечно, явится гнездом интриги и ареною борьбы двух ориентации. Преобладание будет переходить то к одной, то к другой группе, будет выдвигаться то та, то другая кандидатура (Алексеев, Гурко, Болдырев и т.д.). Выразив раз свое согласие, поставив свои условия, я не втянусь однако в ход интриги… я ничего не искал и не ищу лично для себя. Найден другой — достойнейший — ему и книги в руки, а я ухожу в частную жизнь (пора), или остаюсь при Добрармии, ставя целью развитие се до пределов, отвечающих общегосударственным задачам. Словом, готовый делать дело, я уклоняюсь от излюбленной интриги, борьбы “центров” и “групп”» {139} 139 Письма белых вождей//Белый архив. Т. 1. Париж, 1926. С. 155; Мякотин В.Л. Из недалекого прошлого // На чужой стороне. Т. П. Берлин — Прага, 1925. С. 181-182; ГА РФ. Ф. 5898. Оп. 1. Д. 4. Л. 16; Ф. 6396. Оп. 1. Д. 93. Л. 3-3об.; 6 об.; Ф. 5936. Оп. 1. Д. 59. Л. 2 об. .

Достаточно интересный материал, характеризующий взгляд Алексеева на военно-политические перспективы столичного подполья и на свое «возглавление» формировавшегося Белого движения, содержит письмо, отправленное Михаилом Васильевичем 27 июня 1918 г. командированному в Москву генерал-майору Б.И. Казановичу По причине секретности переписки Алексеев зашифровывал в письме слова «командование», «Добровольческая армия», «добровольцы», словами «директорство», «предприятие», «рабочие и служащие». В случае если бы письмо попало в ВЧК, могло показаться, что речь идет о создании некоего коммерческого предприятия, найме рабочих и служащих, управлении им, его финансировании и снабжении. Но содержание, смысл письма был вполне понятен для автора и его адресата.

В отношении финансирования армии Алексеев сообщал, что им предприняты попытки установить контакты с союзными дипломатами, выехавшими после подписания Брестского мира из Петрограда в Вологду: «К двум иностранным фирмам, работающим в Вологде (вероятно, имелись в виду представители Франции и Англии. — В.Ц.), я послал своего представителя с настойчивой просьбой дать нам на ближайшие месяцы (июль и август) 15 миллионов рублей. Мы переживаем денежный кризис, который может при отсутствии поддержки привести или к общей, или частичной ликвидации всего нашего предприятия, чего допустить нельзя, ибо предприятие привлекло теперь свыше 10 тысяч служащих, стало на прочную почву… Один месяц деятельности нашего предприятия, включая только общие расходы, обходится в 5 миллионов рублей».

На поддержку отечественных предпринимателей и финансистов рассчитывать, очевидно, не приходилось. Более того, их стремление к посредничеству при переговорах с союзниками, к политическому контролю, вызывало недовольство Алексеева. Казановичу указывалось на важность сохранения независимой позиции как представителя Добрармии: «Я вполне одобряю, что Вы ведете переговоры самостоятельно и не находите возможным отдать себя в руки “отечественных” посредников. Я предпочту бросить все предприятие, только бы снова не попасть в зависимость от посредников, требующих себе крупный куртаж, на который они не имеют права претендовать, ибо до сих пор для нашего предприятия они ничего не хотели сделать, ничего не сделали и убили веру в то, что и в будущем сумеют сделать что-либо».

Алексеев, сознавая зависимость Добрармии от казачьих областей, считал это временным явлением и надеялся на скорое изменение положения на фронте после перемены операционных направлений, перенесения военных действий с Кубани на Волгу: «Мы пока существуем при поддержке местного капитала, который скоро иссякнет. Да, этот местный капитал заставляет приспосабливать наше производство к местным вкусам и потребностям… состав наших служащих имеет сильно местную окраску, что связывает нас еще более и ставит предприятие в полную зависимость от настойчивых желаний и требований местных деятелей. Выйти из этой тяжкой зависимости… можно только немедленным субсидированием предприятия, что развязывает нам руки, ибо прилив рабочих с Украины и Великороссии обеспечен, лишь были бы средства. Тогда только мы сможем думать о завоевании новых и столь важных для нас рынков, сближающих нас с другими родственными нам предприятиями, долженствующими соединиться в одно крупное дело».