Василий Цветков - Генерал Алексеев

Учитывая тем не менее что численность предназначаемых для операции сил русской армии может быть сокращена, Алексеев рассчитывал не на полное окружение австро-венгерских войск, а на нанесение им сильного флангового удара, который привел бы к ощутимому поражению противника и, в перспективе, — к прорыву русских войск через Карпаты. Пользуясь популярной аналогией из истории военного искусства, это должны были быть «Лсвктры, а не Канны». По оценке генерала Головина, «Алексеев, с присущим ему практическим чутьем в стратегии, в первую же стадию разработки операций Юго-Западного фронта почувствовал неисполнимость общего задания при ограниченных ГУГШ средствах. Для того, чтобы все-таки исполнить но существу главное требование, предъявляемое Юго-Западному фронту — нанести решительное поражение Австро-Венграм в Галиции, — он и собирает на своем правом фланге кулак, который должен бить по самому чувствительному для Австро-Венгров, в стратегическом отношении, левому флангу».

1 мая 1912 г. мобилизационное расписание получило Высочайшее утверждение. Но говорить об окончательном формировании российской военной стратегии еще не приходилось. Обсуждение продолжалось на уровне окружных штабов. 8 ноября 1912 г. под председательством Алексеева состоялось окружное совещание, в котором принимали участие начальники штабов Киевского, Казанского и Московского военных округов. Силами этих округов предполагалось развертывание 4-й (основа — Казанский округ), 5-й (Московский округ), 3-й (Киевский округ) и 8-й армий (Киевский округ). Рекомендации, выработанные на совещании, были учтены в составленных ГУГШ «Основных Соображениях на 1913 г.». Предварительный вариант был таков. Поскольку 4-я и 5-я армии должны были сосредоточиваться на линии фронта после проведенных мобилизаций тыловых округов, то их задача сводилась к нанесению сильного флангового удара на Галицию (данные армии предполагалось расположить на левом крыле Варшавского военного округа), в то время как 8-я и 3-я армии должны были удерживать австро-венгерскую армию от попытки прорыва на киевском направлении.

В случае же перенесения тяжести главного удара на Германию армии, сформированные в тыловых округах (в частности, 4-я армия), могли переориентироваться на удар во фланг немецких войск через Варшаву к Плоцку вдоль левого берега Вислы. В любом случае Алексеев считал необходимым условием сосредоточение резервов, создание «ударных кулаков» как для отражения наступления противника, так и для перехода в контрнаступление. Примечательно, что данное совещание не было санкционировано Военным министерством и, по существу, носило частный характер. Михаил Васильевич присутствовал на нем лишь в качестве консультанта, однако мнения, высказанные во время его работы, оказали влияние на корректировку планов ГУГШ.

В завершение рассмотрения планов Алексеева уместно привести их оценку авторитетным военным историком А.М. Зайончковским. Он считал, что предложенный на совещании окружных начальников штабов доклад «есть первый появившийся… документ, где действия нескольких армий, разбросанных на большой территории, рассматривались не как взаимодействие отдельных организмов, а как части одного общего целого, исполняющие одну операцию. Благодаря этому, Алексеев, правильно или неправильно, это уже другое дело, не ограничивался только постановкой армиям определенных стратегических задач, а детализировал их, весьма часто прибегая к указанию и средств их выполнения. Он намечает им ту линию, на которой необходимо принять бой, дает при наступлении определенные задачи взаимодействия и, как редкий случай, предвидит занятие выгодного исходного положения (скорейший выход 5-й армии на Сан) для дальнейшей операции. Но в работе Алексеева замечается и другая… отрицательная особенность. Это чрезмерная громоздкость поставленных задач, то расписание их на длительный период и та детализация (атаковать на путях движения австрийские войска), которые излишне стесняют самостоятельность исполнителя и могут поставить его при вечно меняющейся обстановке в недоуменное положение. В работе Алексеева видна и вся идея Галицийской операции, которая, впрочем, не воплотилась в жизнь. Выдвижением вперед сильного кулака из 5-й и северной группы 3-й армии он хотел рвать центр стратегического фронта австрийцев и этим помогать слабым флангам. Операция, как известно, разыгралась иначе…»

Тем не менее нельзя не отметить очень важной черты полководческого искусства, проявившейся у Алексеева достаточно четко, — способности предвидеть, предчувствовать, предугадывать возможные действия своих противников и разрабатывать принципиально верные контрдействия.

В результате общая концепция военно-стратегического планирования воплотилась в весьма смелой, но неоднозначно оцениваемой идее. В 1913-й, в последний предвоенный год, Российская империя вступала с новым мобилизационным расписанием, 19-м по счету, согласно которому предполагалось нанесение ударов и против Германии (вариант «Г»), и против Австро-Венгрии (вариант «А»). Ни Данилов, ни Алексеев, ни тем более Сухомлинов не оспаривали правильности этого плана в то время. 20-е, призванное стать итоговым, мобилизационное расписание так и не было разработано.

По мнению ряда современных исследователей подобная подготовка к нанесению двух ударов (гнаться «за двумя зайцами») по расходящимся направлениям была неоправданна, опасна и безрассудна (обоснование этого тезиса дано, в частности, в статье американского ученого Б. Меннинга «Фрагменты одной загадки: Ю.Н. Данилов и М.В. Алексеев в русском военном планировании в период, предшествующий Первой мировой войне // Последняя война Императорской России: сборник статей под редакцией О.Р. Айрапетова. М., 2000. С. 65—91.). Тем не менее, существо 19-го расписания отнюдь не правомерно считать авантюрным. При оценке данных планов нужно исходить, прежде всего, не из современных представлений о правильности той или иной стратегии, а из тогдашних подходов в оценке противника и из самооценки русских военачальников. Наступление вполне могло бы проводиться и по двум направлениям, даже с учетом расходящихся ударов на Восточную Пруссию и Галицию.

Во-первых, линия развертывания русской армии позволяла оборонять «польский выступ» — Привисленский край. Попытки противника прорваться к Варшаве могли парироваться сильными фланговыми ударами армий Северо-Западного и Юго-Западного фронтов. При наличии сильного, хорошо обустроенного тыла, при развитой сети внутренних коммуникационных линий (а Привисленский край был лучше обеспечен железнодорожной сетью, в сравнении с другими европейскими регионами России) не составляло особого труда маневрировать в прифронтовой полосе и оперативно перебрасывать резервы из центра (Варшава, Брест-Литовск), где сосредотачивались армии из тыловых округов, на фланги, где могли происходить решающие сражения с немецко-австрийскими войсками.