Александр Боханов - Николай II

Власти военные и полицейские показали свою беспомощность и вместо того, чтобы изолировать десяток организаторов, полагались на «слово Гапона», уверявшего их, что шествие не состоится. Император ничего не знал о готовящемся действии; ему сообщили о том в последний момент. Министр внутренних дел уверял, что «беспорядков допущено не будет». Вечером 8 января император записал в дневнике: «Со вчерашнего дня в Петербурге забастовали все заводы и фабрики. Из окрестностей вызваны войска для усиления гарнизона. Рабочие до сих пор вели себя спокойно. Количество их определяется в 120 000 человек. Во главе рабочего союза какой-то священник-социалист Гапон».

Николай II в эти дни находился в Царском, и идея вручить ему петицию в Зимнем дворце являлась заведомо невыполнимой. Должностные лица наконец уразумели, что Гапон ведет двойную игру, и 8 января приняли решение ввести в столицу большие контингенты войск и блокировать центр города. В конце концов тысячи человек все-таки прорвались к Зимнему дворцу. В разных местах города была открыта стрельба и имелись многочисленные жертвы. Спустя два дня за подписью министра внутренних дел П. Н. Дурново и министра финансов В. Н. Коковцова, было опубликовано правительственное сообщение, в котором говорилось, что во время событий 9 января погибло 96 и ранено 333 человека. Враги же трона и династии во много раз завысили количество жертв и говорили (и до сих пор пишут) о «тысячах убитых».

Кровавое воскресенье случилось. Имелось много виноватых и много жертв. Царь, находившийся в Царском Селе, узнав о случившемся, горько переживал. «Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!» — записал он в дневнике 9 января. Но изменить уже ничего было нельзя. Престиж власти серьезно пострадал.

Недовольство и возмущение охватили даже тех, кто не был замешан в антигосударственной деятельности. Как могло все это случиться? Почему власти проявили такую нераспорядительность? Как могла полиция поддерживать такого негодяя, как Гапон? Вопросы возникали, но ответы мало кого удовлетворяли. Царь уволил начальника петербургской полиции и министра внутренних дел. Но это мало кого удовлетворило. Отрицательное психологическое воздействие события 9 января имели огромное. В выигрыше оказались те, кто грезил о разрушении. Радикалы всех мастей в своей беспощадной политической игре получили такую «козырную карту», о которой еще совсем недавно и мечтать не могли. Революция перевернула весь уклад жизни страны, видоизменила традиционные и привычные формы. Она выдвинула на авансцену много новых людей, а некоторые другие сумели запечатлеть собственное имя в истории лишь благодаря революционным пертурбациям. Именно в период великой смуты, в 1905–1907 годы, на арене политического действия проявили себя два наиболее известных сановника последнего царствования, две наиболее крупные политические фигуры времен Николая II — Сергей Витте и Петр Столыпин.

На русском политическом Олимпе периода царствования Николая II фигура Сергея Юльевича Витте занимает исключительное место. Этот сановник оказал заметное воздействие на различные направления внутренней и внешней политики России. Глава Министерства путей сообщения (1892), министр финансов (1892–1903), глава Комитета министров (1903–1905), первый председатель объединенного Совета министров (1905–1906), затем член Государственного Совета. Его имя неразрывно связано с Русской хартией вольностей — Манифестом 17 октября 1905 года, — с введением в России политических свобод и государственных представительных учреждений. Но в первую очередь деятельность Витте ассоциируется с бурной индустриальной модернизацией России, происходившей под его патронажем.

Витте был человеком резким, целеустремленным, амбициозным, готовым преодолевать неблагоприятные обстоятельства без оглядки на устоявшиеся каноны и представления. Это была широкая русская натура, которой порой было тесно в настоящем; натура, соединявшая противоположные качества, представления и нередко поддававшаяся импульсивным порывам, которые вызывали непонимание и осуждение. Мнение окружающих его мало беспокоило; он с ранних лет был убежден, что должен выполнить на земле некую исключительную миссию.

Родился Сергей Юльевич Витте 17 июня 1849 года в Тифлисе в небогатой дворянской семье. Его отец, Юлий Федорович (потомок выходцев из Голландии), служил в канцелярии Кавказского наместничества. Мать, урожденная Е. А. Фадеева, находилась в родстве с известнейшим княжеским родом Долгоруких. Детские и юношеские годы С. Ю. Витте провел в доме своего дяди, известного военного писателя и адъютанта Кавказского наместника генерала Р. А. Фадеева, близкого к славянофильским кругам. Сдав экстерном экзамен за гимназический курс, Сергей Юльевич поступил на физико-математический факультет Новороссийского университета, а в 1869 году начал службу в канцелярии Одесского генерал-губернатора, где занимался учетом железнодорожного движения. Через год назначается начальником службы движения казенной Одесской железной дороги. Позже перешел на службу в частную железнодорожную компанию.

В конце 70-х годов Сергей Юльевич женился на Н. А. Спиридоновой, урожденной Иваненко, дочери предводителя дворянства Черниговской губернии, скоропостижно умершей в 1890 году. Примерно через год он случайно в театре встретился с молодой красивой женщиной, которая ему необычайно понравилась. Это была Матильда Ивановна Лисаневич, урожденная Хотимская (по другим источникам — Нурок). Между молодым вдовцом и очаровательной замужней дамой возникло большое чувство, и С. Ю. Витте деятельно способствовал расторжению брака Лисаневичей (в обществе упорно говорили, что согласие на развод было получено благодаря щедрым откупным, врученным мужу). Вскоре действительный статский советник и безродная красавица-бесприданница обвенчались, причем Сергей Юльевич удочерил дочь жены от первого брака Веру.

Этот брачный союз стал для С. Ю. Витте радостью, но одновременно служил причиной множества неудобных и щекотливых ситуаций. Действительно: важный государственный чиновник, которому мирволил сам государь, женился, как полагали в свете, на женщине сомнительной репутации («разводка»), да еще еврейке! Чванливое петербургское общество не могло принять эту партию. Более двадцати лет, просто с маниакальной одержимостью, Сергей Юльевич различными путями пытался добиться для своей «дорогой Матильды Ивановны» подобающего ей положения. Но не помогало даже обращение к монархам, хотя император Александр III и императрица Мария Федоровна питали большую личную симпатию к министру. Положение не изменилось и в дальнейшем. Традиционные предрассудки и устоявшиеся нормы были выше личных расположений.