Лев Лурье - Без Москвы

Газета «Известия» писала в 1922-м: «Магазины… блестят, сверкают, манят к своим витринам и в свои гостеприимные двери толпы гуляющих… Все это для всех видов нэпманов и взяточников». Прилавки ломились от забытых горожанами продуктов: окорока, рябчики, торты, вина. Но для простой семьи купить торт было почти то же самое, что сейчас приобрести автомобиль. Обычное меню рядовых граждан составляли каша на воде и картошка, у людей побогаче на столе бывала селедка и пироги с луком. А в витринах гастрономических магазинов – изобилие и великолепие, недоступное 97 процентам населения Петрограда.

И в наше, не самое бедное время, мало кто любит скоробогачей. А тогда, в 1920-е годы, какое могло быть отношение к нэпманам у питерского рабочего, вернувшегося с фронта, где он боролся с мировой буржуазией, или у чекиста, недавно ставившего «контру» к стенке? За что боролись, товарищи? За что кровь проливали? Вот таким фронтовиком и чекистом был Леонид Пантелкин, известный нам как Ленька Пантелеев.

Леонид Пантелкин родился в 1902 году в Тихвине, в семье рабочего. Окончил начальную школу и профессиональные курсы, где получил престижную специальность печатника-наборщика. Хорошо читал и писал, слыл грамотеем. В 1919 году Пантелкин, не достигший призывного возраста, вступил добровольцем в Красную армию и отправился на Нарвский фронт. Участвовал в боях с армией Юденича, попал в плен, откуда бежал и снова воевал за красных. Затем часть, в которой служил Пантелкин, передали в подчинение ВЧК и перебросили на Псковщину для борьбы с бандитизмом в приграничной полосе.

Летом 1921 года Леонид Пантелкин был принят на должность следователя в Военно-контрольную часть дорожно-транспортной ЧК Северо-Западных железных дорог. Но уже в октябре он был понижен в должности, а в январе 1922-го уволен из рядов ВЧК. Официальная формулировка – по сокращению штатов.

Долгое время советская литература по понятным причинам умалчивала о том, что бандит Ленька Пантелеев был когда-то чекистом. Но до сих пор тайной остается причина его увольнения из органов. По первой, политической, версии, Пантелеев был левым радикалом и выступал против новой экономической политики. По уголовной версии, чекист был нечист на руку и даже заподозрен в участии в бандитском налете, арестован, но выпущен за отсутствием доказательств. На самом деле, обе версии не противоречат друг другу. После работы в ЧК Пантелеев точно так же продолжал бороться с НЭПом и нэпманами.

Резкий взлет преступности в Петрограде начала 1920-х произошел во многом за счет бывшего революционного пролетариата, считавшего, что большевики обманули рабочих. Для таких в ГПУ и милиции был введен специальный термин – «политбандит».

В начале 1920-х годов Советская власть еще пыталась применять к уголовникам классовый подход и те нередко могли рассчитывать на снисхождение. Некоторые теоретики марксизма заявляли, что если кража идет на пользу трудящимся, то не является преступлением. А для уставшего от нищеты обывателя политбандиты представлялись новыми Робин Гудами, которые отбирают у богатых и отдают бедным.

Почти в каждом районе был свой защитник бедных из уголовников. В Коломне ходили легенды о бандите Моте Беспалом, который грабил только буржуев, а бедным оставлял подарки с записками: «Где Бог не может, там Мотя поможет». На Васильевском острове рассказывали о графе Панельном, который не позволял воровать у пролетариев. Благородный аристократ обитал где-то на пустыре со своей невестой, редкой красавицей, звали которую Нюся Гопница. Блатная романтика и жаргон стали популярны не только среди уголовников, но и простых обывателей.

Такие романтические баллады печатались, издавались и продавались в книжных магазинах Петрограда в 1920-е.

Милиция сбилась с ног, количество облав и арестов за год увеличивалось втрое. Но результаты все равно были плачевны. Если в 1920 году в городе было зарегистрировано 16 тысяч правонарушений, то в 1922-м – уже 26 тысяч.

В эпоху НЭПа появился новый вид преступников – налетчики. И самым знаменитым среди них стал Ленька Пантелеев.

Елизавета Полонская написала поэму «В петле» – Пантелеев там центральный персонаж:

Эти строки стали популярной в Петрограде песней. Часто первые строки пелись не так, как в тексте Полонской: «Ленька Пантелеев – нэпмановгроза». В глазах многих петроградцев, особенно молодежи, налетчики и бандиты были окружены романтическим, революционным ореолом. Потому и Пантелеев – видно, что матрос.

Свой первый налет банда Леньки Пантелеева совершила 4 марта 1922 года на Казанской улице, где проживал богатый меховщик Богачев. Около 16.00 в квартиру Богачева на третьем этаже кто-то постучал. К двери подошла прислуга и спросила: «Кто там»? В ответ она услышала вежливый мужской голос: «Дома ли мадам с Симой и где Эмилия»? Прислуга сказала, что хозяйки дома нет, а Эмилия лежит больна. И, проявляя присущее женщинам любопытство, поинтересовалась: «А не Ваня-ли это?» Голос из-за двери также очень вежливо сказал: «Да, мадам!» И прислуга открыла дверь.

Ленька Пантелеев

В квартиру вошли два хорошо одетых молодых человека и наставили на дам револьверы. Женщин связали и заперли в одной из комнат. После этого бандиты обшарили квартиру, забирая все: от бриллиантов до пустяков, вроде столового серебра и платьев. Затем они спокойно покинули ограбленную квартиру через парадный вход. Через три часа вернулся из конторы всеми уважаемый меховщик Богачев, а еще через полчаса он был увезен каретой скорой помощи в больницу с диагнозом – сердечная жаба.

Обычно после второго-третьего налета банды ликвидировались уголовным розыском. Но в лице Пантелеева милиция встретила серьезного соперника.

Свой второй налет Ленька Пантелеев совершил всего через 12 дней после первого – на квартиру доктора Грилихеса на Васильевском острове. Схема – та же. В квартиру позвонили, прислуге сказали, что доктору принесли важное письмо. Дверь открылась, прислуга связана, квартира обчищена.

Но Пантелеев не стал бы Пантелеевым, если бы не проявлял в своих приемах разнообразия. В следующий раз, на квартиру доктора Левина налетчики явились в матросской форме, под видом пациентов.