Лев Лурье - Хищницы

Василий Шульгин писал: «Тяжелая супружеская драма сделала его подлинным маньяком. Он потерял способность говорить и интересоваться чем бы то ни было, кроме своей жены. Если она утверждала, что он ужасный человек, то он твердил, что она ужасная женщина… Слишком уж цинично были попраны закон и правда. И я, конечно, думаю, что Екатерина Викторовна виновата перед Владимиром Николаевичем. Она пошла за него не любя, только для того, чтобы отомстить человеку, которого любила. Мне кажется совершенно ясным, что она Владимира Николаевича просто и за человека-то не считала. А он? Чем он был виноват, что ее первый роман был неудачен?»

В Российской империи брак и развод были делом церкви. Разрешение на развод давало высшее церковное учреждение – Святейший синод и делал это крайне неохотно и только по строго перечисленному кругу причин: доказанное прелюбодеяние; двоеженство (двоемужество); наличие добрачной болезни, препятствующей супружеским отношениям; осуждение за тяжкое преступление, включающее ссылку или лишение прав состояния; длительное (более 5 лет) безвестное отсутствие супруга; пострижение в монашество (только при отсутствии малолетних детей). После развода виновная сторона чаще всего не имела права вступать в новый брак. В результате таких строгостей по переписи 1897 г. в Российской империи на 1 000 мужчин приходился только один разведенный, на 1 000 женщин – две.

Наглость генерала и изменницы жены заключалась в том, что невинный Бутович должен был принять вину на себя: признаться в несуществующем прелюбодеянии, лишиться единственного сына, да еще и заплатить огромную денежную сумму.

В ответ инспектор народных училищ Бутович вызвал генерал-губернатора на дуэль. Вызов принят не был. Тогда Владимир Николаевич принялся писать Сухомлинову оскорбительные письма и грозил при встрече набить морду.

Шульгину Бутович объяснял свое поведение так: «Я бы дал развод, пусть уходит, куда хочет. Но когда Владимир Александрович Сухомлинов, генерал-губернатор и командующий войсками, пробовал мне угрожать, требуя развода, я вспомнил, что мой предок Бутович подписал решение Переяславской рады. Бу-то-ви-ча-ми не командуют, хотя бы Сухомлиновы, и им не угрожают. И я ответил отказом: не дам развода!»

Рисковала не только Катя. Рисковал и сам генерал. Открытое сожительство с замужней дамой в России на рубеже XIX и ХХ веков сулило большие неприятности. К тому же у Бутовича были влиятельные родственники, связи в Киеве и Петербурге. Скандал мог серьезно испортить карьеру генерал-губернатору. Сухомлинов, пускаясь в любовную авантюру, едва ли осознавал, какой удар по репутации – жить, наперекор общественному мнению, с чужой женой. Если бы она развелась, вышла за него замуж, генерала бы в конце концов простили. Слишком доверяли Сухомлинову при дворе. К тому же именно он восстановил порядок на юго-западе Империи. Но Катю свет не принимал. Она не жена. Куртизанка! И из этого положения не было выхода. Вполне могли отправить в отставку, и это тогда, когда карьера Владимира Александровича находилась на подъеме.

И генерал дрогнул. Он предложил Кате оставаться его наложницей, не раздувая скандала. Он готов купить ей хоть сегодня прелестный особнячок в Конча-Заспе. Или все же ей следует вернуться к мужу и лично уговорить его дать развод. Кате стало по-настоящему страшно: покаяться и вернуться к нелюбимому и ненавидящему ее мужу – обречь себя на вечное унижение. Стать любовницей Сухомлинова… Разве она мечтала о карьере куртизанки?

Но выхода не было. Екатерина Викторовна переломила себя и, униженная, отправилась в Круполь. Осень 1907 года она проводит на Полтавщине, уговаривая Владимира Бутовича освободить ее от супружеских уз. Владимир Николаевич оскорблен и на уступки идти не желает. Тем более что Екатерина Викторовна временами уезжает в Киев: говорит – к матери, на самом деле, он уверен, – к любовнику. И Бутович прав.

Екатерина понимает: она идет по лезвию ножа. Возврат к семье невозможен, муж никогда не простит измены. А Сухомлинов слаб: карьерные мотивы могут перевесить любовный интерес. Значит, надо всеми силами поддерживать в генерале и любовный огонь, и чувство ответственности: он не может бросить ее – это не по-дворянски, не по-офицерски.

В ноябре 1907 года Екатерина Бутович, после очередного отказа в разводе, принимает большую дозу опиума и отказывается проглотить рвотное, на чем настаивает вызванный в имение врач. Было ли это реальной попыткой самоубийства или его имитацией, мы не узнаем, но состояние ее здоровья резко ухудшилось, и зиму 1907–1908 годов она провела за границей, по преимуществу в санатории под Ниццей.

Екатерина Викторовна добилась своего. Мысль о расставании стала для Сухомлинова невыносима. Злоключения любовницы вызвали у него острое чувство вины, и генерал теперь твердо решил жениться на Кате, несмотря ни на какие преграды. Для начала он оплатил ее полугодовое пребывание в Европе.

В мае 1908 года Сухомлинов и Катя встретились в Карлсбаде. К этому времени генерал-губернатор нанял для Екатерины Викторовны лучшего в Киеве адвоката – присяжного поверенного Виктора Неметти и поручил ему вести бракоразводный процесс.

Адвокату удается склонить Бутовича к компромиссу: тот готов взять вину на себя, дать жене развод, но отказывается отдавать сына, и не готов платить изменнице ни копейки. Екатерина Викторовна соглашается на разлуку с Юрием, но вот от 200 тысяч рублей отказаться не в силах. Эти деньги дали бы ей возможность существовать самостоятельно даже в случае нового предательства Сухомлинова.

Между тем Владимир Бутович, доведенный всем происходящим до умоисступления, продолжал скандалить. Он жаловался в министерства – военное и внутренних дел – на безнравственность Сухомлинова и превышение им власти. О «деле Бутовича» заговорили газеты.

Помощник военного министра Алексей Поливанов делал личный доклад государю о неприятностях генерал-губернатора. Николай II, относившийся к Сухомлинову с большой симпатией, решил никакого расследования не начинать, хотя, по его словам, все происходящее было «неудобно» для генерал-губернатора.

В начале августа 1908 года Екатерина Викторовна подает прошение о разводе на высочайшее имя. И вскоре статс-секретарь, барон Александр Будберг, главноуправляющий канцелярией Его Императорского Величества по принятию прошений пишет официальную бумагу:

«Господину обер-прокурору Святейшего синода.

Жена дворянина Владимира Бутовича обратилась к Государю Императору со всеподданнейшим прошением о покровительстве в деле о расторжении ее брака с мужем. Государь Император, по всеподданнейшему докладу по поводу настоящего дела, отнесясь участливо к тяжелому положению Екатерины Бутович, 6 августа, Высочайше повелеть соизволил: передать ее прошение Вашему Высокопревосходительству вместе с произведенным по канцелярии Его Императорского Величества по принятии прошения дознанием, для доклада Его Величеству.