Анатолий Житнухин - Геннадий Зюганов

Запомнилась Геннадию Андреевичу беседа с Альбертом Петровичем, которая состоялась сразу после пленума, избравшего его секретарем горкома партии. До поздней ночи шел тогда обстоятельный и доверительный разговор о жизни, о нелегкой ноше партийного работника, о той линии поведения, которую предстоит определить для себя Зюганову. Иванов не поучал, а скорее рассуждал, делился собственным опытом. Но за его мыслями угадывалось стремление уберечь, предостеречь молодого руководителя от заблуждений и ошибок.

— У тебя теперь солидный кабинет, секретарь, персональная машина, аппарат сотрудников. И окружающие к тебе с почтением относятся. Будешь хорошо работать — еще больше почтения приобретешь. Только все это может вскружить голову. А чтобы этого не произошло, чтобы не было впоследствии разочарований, к любому кабинету в своей жизни относись, как к гостиничному номеру, из которого рано или поздно придется съезжать.

— Существует в нашей работе принцип коллегиальности руководства, коллективного принятия решений. Но только учти, что на каждом из нас лежит особая ответственность и за принцип этот не всегда свою голову спрячешь. Очень многое будет определять твоя личная позиция, поскольку часто приходится принимать решения самостоятельно, оставаясь с возникающими проблемами один на один, не уповая на страховку.

— У нас с тобой только один тыл — семья, и чтобы сохранить его в надежности, не тащи в дом свои служебные проблемы, иначе превратишь жизнь своих близких в кошмар. Оберегай семью — что бы ни случилось, ты должен всегда приходить домой в спокойном, доброжелательном расположении духа.

Последний совет был, пожалуй, особенно важен для молодого партийного руководителя, так как в том же 1974 году в семье Геннадия и Надежды Зюгановых родился второй ребенок — дочь Татьяна, а первенцу — сыну Андрею исполнилось шесть лет. Конечно, Иванов хорошо знал, что Зюганов хороший семьянин, но знал он и о том, чем для близких может обернуться работа главы семьи на пределе душевных и физических сил, по 12–14 часов в сутки, практически без выходных. Геннадий Андреевич свой тыл сохранил. Не только потому, что внял наставлениям своего старшего товарища. Главное, наверное, все же заключалось в основе его характера и здоровой психологии русского человека, для которого семья при любых обстоятельствах остается главным в жизни.

Были в его семейной жизни и трудности — у кого их нет. После свадьбы, которую сыграли в 1966 году сразу же после возвращения Геннадия из армии, довелось им с Надеждой помыкаться по углам и общежитиям. Сначала сняли комнату в деревянном доме, в которой с трудом помещались кровать, стол и два стула. Рай в шалаше продолжался до наступления холодов, когда выяснилось, что дом находится в аварийном состоянии и жить в нем нельзя. Что и было зафиксировано в акте комиссии, осмотревшей жилище. Хозяев переселили, а квартирантам деваться было некуда. Наспех заготовили дров, печку топили два раза в день, утром и вечером, но в перерыве между топками тепло быстро улетучивалось сквозь бесчисленные щели, и за ночь вода в ведре покрывалась коркой льда. Перезимовали! И теперь часто вспоминаются Геннадию Андреевичу эта комнатка с маленьким оконцем, подернутым морозными узорами, потрескивающие дрова в печи, тусклый свет лампочки под видавшим виды абажуром.

Весной пришлось молодым другое пристанище искать, через год — третье. Одно время квартировали у сапожника. Мужиком тот был неплохим, вот только когда выпивал, лез с женой драться. В такие дни Геннадию приходилось их разнимать. Первое свое жилье молодая семья получила, когда Геннадий работал секретарем комитета комсомола института. Была это небольшая комната в расположенном за городом рабочем общежитии завода «Химмаш». Представляло собой это общежитие отдельный дом гостиничного типа с удобствами общего пользования, в котором было пять комнат и проживало пять семей. Жили дружно, хотя иногда и случались среди соседей мелкие ссоры и неурядицы. Возложили на Геннадия нечто вроде обязанностей мирового судьи — признали в нем начальство, так как, став первым секретарем райкома, с работы часто возвращался на машине.

Пришлось пережить и несколько сложных периодов в Москве, особенно в конце восьмидесятых — начале девяностых годов. Надо сказать, что к тому времени на руках у Геннадия Андреевича находилось практически шесть человек: отец и мать — пенсионеры, жена тогда работала на заводе рядовым инженером по информации с символической зарплатой, сын с невесткой — студенты, да к тому же с грудным ребенком. Непросто такую семью прокормить было. И все же не зря раньше в народе говорили, что семья сильна, когда над ней крыша одна. Именно семья стала главной опорой Зюганову, когда он, придя к окончательному выбору, оказался в полной конфронтации с руководством ЦК КПСС, ступившим на путь предательства. Три раза оставался без работы — в руководителях с твердой позицией «демократическая» власть не нуждалась. Пытались, правда, апеллировать к рассудку, увещевать, договориться «по-хорошему»: «Скажи только, что ты поддерживаешь нашу линию, и всё будет в порядке». Не поддался. А тем временем в доме порой наступало такое безденежье, что приходилось вещи продавать. Тогда же постигло семью горе — скончался Андрей Михайлович. Выстояли. Рано еще нашему герою подводить итог жизни, но как бы судьба ни распорядилась, ему всегда будет чем гордиться: шестеро внуков и внучка у Геннадия Андреевича.

Когда Зюганов стал признанным лидером российской компартии, один из главных «архитекторов» перестройки А. Н. Яковлев, весьма пренебрежительно отзываясь о его работе в отделе пропаганды ЦК КПСС, сожалел о том, что он в свое время «пропустил Зюганова», равно, как и не снял с поста главного редактора «Советской России» Валентина Чикина. Если верить Яковлеву, то оставил он Зюганова в отделе только потому, что тот хорошо в волейбол играл. Явно лукавил Александр Николаевич — в той беспощадной политической борьбе, которая велась против убежденных и принципиальных людей, их спортивные достижения в расчет, конечно, не принимались. Помогли удержаться Зюганову прежде всего его соратники и друзья — такие же, как и он, преданные своему делу патриоты. Сыграло свою роль и то, что сектор отдела пропаганды и агитации ЦК, в котором он работал и который затем возглавил, занимался подбором и назначением идеологических кадров. Поэтому довелось Геннадию Андреевичу принимать участие в судьбах многих руководящих и партийных работников, которые впоследствии оказали ему серьезную поддержку в трудный период жизни. Причем часто помогали те, на кого даже и не рассчитывал — далеко не все паниковали в обстановке смятения и хаоса, наоборот — у большинства тогда проявились самые лучшие человеческие качества. Поддержка эта ничего общего не имела с кумовством, существовавшим в некоторых эшелонах власти, — защищая Зюганова, многие рисковали своим положением и карьерой. Пришли на помощь даже те, с кем подружился еще в молодые годы, в период комсомольской работы.