Ги Бретон - Наполеон и Мария-Луиза

21 мая 1814 года Мария-Луиза прибыла в Шен-брунн под восторженные крики многочисленной толпы. Австрийцы полагали, что их эрцгерцогиня возвращалась в родной дворец после четырехлетней, полной лишений ссылки.

– Да здравствует Мария-Луиза! Да здравствует Австрия! Долой корсиканца! – орала толпа.

Видя, что ее возвращение стало выражением окончательной победы союзников над Наполеоном, бывшая императрица погрустнела и прошла в свои апартаменты. Войдя в спальню, она упала на кровать и горько зарыдала.

На следующий день, собрав остатки мужества, она взяла в руки перо и написала Наполеону пространное нежное письмо:

«…Не обвиняй меня в том, что я тебя забыла, это огорчило бы меня еще сильнее, чем все печали, которые я до сих пор испытала… Вдали от тебя я провожу время в грусти; я хочу вышить для тебя накидки на мебель для спальни; я хочу, чтобы они были вышиты моей рукой…»

Но Мария-Луиза была фривольна и слаба. Несмотря на нежность, которую питала к Наполеону, она не замедлила совершить серию измен ему. Сначала она согласилась заменить имперские гербы на своей карете своими собственными вензелями. Затем удовольствовалась тем, что ее стали называть «герцогиней Пармской». И наконец, поддавшись уговорам красивых придворных, она перестала вести затворническую жизнь, стала посещать праздники, танцевать и, казалось, забыла про несчастного мужа, ожидавшего ее на своем острове.

Это ее беззастенчивое поведение возмутило не только французов в Вене, но даже и некоторых австрийцев. Однажды старая королева Мария-Каролина, сестра Марии-Антуанетты, отнюдь не питавшая любви к Наполеону, сказала Марии-Луизе:

– Девочка моя, когда человек женится, это на всю жизнь. Если бы я была на вашем месте, я привязала бы простыни к окну и сбежала бы отсюда к мужу…

Эти упреки вызвали угрызения совести у Марии-Луизы. Было время, когда она задумала бежать. Но при мысли о том, что белые простыни будут привязаны к пыльным перилам балкона и, возможно, валяться в грязи, ее душа домохозяйки возмутилась. Такие приключения были уделом женщин-нерях. Эта мысль пришлась ей по душе. Она успокоилась и решилась написать императору вот такое лживое письмо:

«Я очень рада тому, что у тебя все в порядке и что ты намереваешься построить очаровательный домик в деревне. Прошу тебя найти в нем комнатку для меня, поскольку ты знаешь, что я продолжаю рассчитывать на то, что смогу приехать к тебе сразу же, как только представится такая возможность, и что я молю небо, чтобы это случилось как можно скорее. Если ты разобьешь очаровательный садик, я надеюсь на то, что ты поручишь именно мне доставку растений и цветов для него. Я слышала, что с тобой поступили несправедливо, запретив выписать их из Парижа. Все ведут себя по отношению к тебе очень несправедливо, меня это возмущает, это очень гнусно. Хотя, по честности, удивляться этому не приходится, поскольку мы живем в таком мире, где очень редко встретишь возвышенные души».

В июне Мария-Луиза решила поехать на воды в Экс, что в Савойе. Несмотря на противодействие австрийского двора, опасавшегося вызвать этим неудовольствие Бурбонов, 29 июня она покинула Шенбрунн. Это путешествие она предприняла под именем графини де Колорно.

11 июля она была уже в Шамуни (Шамоникс), где провела шесть дней, гуляя по берегу ледяного моря и по полям.

17 июля, довольная проживанием у этих шамуняров, живших, как она сказала, «в самой заброшенной деревушке в мире», она уехала в Экс.

В Карруже к ее карете подошел присланный австрийским императором офицер. Его звали Адам-Альфред фон Нойперг.

Вот как описал его портрет Меневаль:

«В то время, – пишет он, – это был мужчина сорока с небольшим лет, среднего роста, но с очень аристократической осанкой. Ловко сидевший на нем гусарский мундир и белокурые вьющиеся волосы делали его на несколько лет моложе. Широкая черная повязка закрывала шрам от раны, в результате которой он потерял глаз. Взгляд его был живым, пронзительным, изучающим. Манеры были элегантными, выдавали воспитанность. Язык был ядовито-острым. Он обладал многими прочими достоинствами».

Этот донжуан (люди уже перестали считать его победы над женщинами) родился в 1775 году в Вене в результате поспешной и греховной любви графини фон Нойперг и некоего французского офицера, чей огромный рост приводил в ужас врагов и привлекал дам.

Послушаем снова Меневаля:

«Не могу не рассказать о любопытной детали общности судеб, которая связала бывшую французскую императрицу и генерала Нойперга. Последний был рожден от одного француза. В то время, когда его отец, граф Нойперг, находился в Париже с дипломатической миссией, он познакомился с одним французским офицером из древнего аристократического рода и часто принимал того в своем доме. Графиня Нойперг не осталась равнодушной к достоинствам графа де… настойчиво принявшегося за ней ухаживать. Граф Нойперг мало внимания уделял своей супруге, предоставляя ей большую свободу действий, заботясь только о том, чтобы получать удовольствие от пищи и карточной игры. Между графиней и молодым офицером образовалась интимная связь, плодом которой стал генерал Нойперг. Доказательства этого можно найти в письме матери генерала, обнаруженном среди бумаг графа де… после его смерти. Это переплетение обстоятельств может дать обильную почву для размышлений тем, кто допускает, что в жизни человеческой не последнюю роль играет судьба» 54.

Генерал Нойперг уже исполнял при Марии-Луизе в Праге в 1812 году обязанности камергера.

Узнав его, она не проявила ни малейшего удовольствия.

Говорят даже, что на лице ее появилось «выражение неудовольствия, которое она даже не попыталась скрыть».

Ей показался подозрительным этот человек с убаюкивающими манерами, глядевший на нее большим черным глазом и ведущий себя с подчеркнутой вежливостью. Она не ошиблась. Нойперг получил от императора Австрийского задание шпионить за ней и помешать ей любыми путями встретиться с Наполеоном.

Данные ему тайные инструкции были ясны и очень строги:

«…Переписка и сношения герцогини де Колорно с островом Эльба требуют самого строгого надзора. Следует также вскрыть различные каналы, которые могут быть использованы.

Графу фон Нойпергу поручается со всей возможной тактичностью отговорить герцогиню де Колорно от мысли посетить остров Эльбу, поскольку эта поездка наполнила бы огорчением отцовское сердце Его Величества, делающего все возможное для того, чтобы сделать счастливой жизнь любимой дочери… В случае если все увещевания будут бесполезны, графу надлежит проследовать за герцогиней де Колорно на остров Эльбу».

Мария-Луиза поселилась в Экс-ле-Бэн в доме, где некоторое время жила королева Гортензия. Нойпергу удалось вскоре сблизиться с ней. Умный, галантный, обворожительный, он так ловко ухаживал за ней, что с каждым днем его ухаживания принимались все с большей снисходительностью.