Женевьева Шастенэ - Лукреция Борджа

Это галантное приключение кого-то развеселило, у кого-то вызвало возмущение. В самом деле, подобное бесстыдство, когда перед носом мужчин были захлопнуты двери, за которыми резвились с их женщинами, могло вызвать лишь их гнев и желание мести. Празднество длилось четырнадцать часов, о нем судачили в Сиене и Петриоло, поскольку «в Баньи, — говорит в заключение опечаленный понтифик, — не счесть священнослужителей и мирян, так что ты стал притчей во языцех».

Бартоломео Бонатто, посол Мантуи, сообщил об этих увеселениях Федерико I Гонзага, уточнив, что речь шла о крестинах:

Мне не о чем больше поведать Вашей Светлости, разве что о том, что сегодня состоялось торжество по случаю крестин в доме местного дворянина, где крестными отцами были монсиньор Руанский (кардинал д'Эстутвиль) и вице-канцлер Родриго Борджа. Их пригласили в сад, они направились туда, и туда же была доставлена крестница. Все прекрасное, что только родит земля, было там, и то был прекрасный праздник, но никому, кто не принадлежит к духовенству, не удалось на него попасть…

Один насмешник, приглашенный на торжества, признается: «Черт побери! Если те, кто родятся здесь примерно через год, появятся на свет в таких же одеяниях, как их отцы, все они будут священниками или кардиналами».

Родриго попросил прощения у святого отца, и тот простил его: «То, что ты натворил, безусловно, не безгрешно, но, возможно, не столь предосудительно, как мне о том рассказывали».

В августе 1464 года чума, усилившаяся от необыкновенной летней жары, обрушивается на страну. Пий II умирает, и Пьетро Барбо, кардинал Сан-Марко, становится папой под именем Павла II, затем кардинал Франческо делла Ровере, ставший Сикстом IV, в свою очередь принимает тиару. 22 августа Родриго, к этому времени ставший настоятелем кардиналов-дьяконов, короновал нового папу римского. Сикст IV, как и его предшественник, своим избранием был обязан кардиналу Борджа. Последний умел влиять на членов конклава ловко и мягко, ни в чем не обнаруживая собственного честолюбия. Тем не менее его знание церковных и юридических проблем, способность разбираться в политических делах с каждым днем увеличивали его вес и создавали все более надежное окружение. Говорил ли он по-латыни, по-итальянски или по-испански, его речь была необычайно приятной благодаря особой непосредственности и живости, а присущий ему дар убеждать очаровывал слушателей.

Ясон Мейнус, оратор Милана, описывает его так: «Изящная осанка, ясный лоб, на лице его печать душевной щедрости и величия; вид его царствен, он кажется античным богом». Если верить современникам, внешность Родриго Борджа совершенно не соответствовала канонам классической красоты: он был высок ростом, обладал здоровым цветом лица, у него были черные глаза, магнетический взгляд и рот добродушного лакомки; телосложение он имел плотное, но величественное; словом, в вице-канцлере, в коем била ключом жизненная сила, чувствовалось непритворное умение радоваться жизни.

В пятьдесят восемь лет он был отцом троих детей, появившихся на свет от разных женщин: Педро-Луиса, родившегося в 1467 или 1468 году, Иеронимы, родившейся около 1469 года, и Изабеллы, родившейся в 1470 году. Год спустя он становится кардиналом-епископом, однако, чтобы получить доступ к столь почетной должности, он должен был принять сан священника и дать обет целомудрия и безбрачия. Он подчиняется установленному порядку не без некоторых мысленных оговорок, зная, что в нем сосуществуют вера священнослужителя и естественная склонность к плотскому греху. Тем более что в его жизнь недавно вошла Ваноцца Каттанеи. Сначала она подарит ему двух сыновей — Чезаре в 1475 году и Хуана в 1476-м. Апофеозом этой связи, почти супружества, с «il piu camale uomo» («самым чувственным мужчиной», как скажет о нем позднее Андреа Боккаччо, епископ Моденский) станет рождение дочери Лукреции в 1480-м и последнего сына, Гоффредо, в 1481 году.

Итак, Лукреция явилась в этот мир в эпоху расцвета, когда зачастую отсутствовала справедливость, но всегда царила красота, насилие было в порядке вещей, а культура — в чести, где маскарады порой прерывались вторжением тиранов, где турниры и «суды любви» происходили под огнем врага; где убийцы, обожавшие Вергилия и Горация, пускали в ход кинжалы работы Эркуле Федели и заказывали свои портреты Пьеро делла Франческа, Пинтуриккьо и Тициану, где Рафаэль являлся распорядителем празднеств, а Микеланджело — пышных похорон.

В это неспокойное время произойдет множество событий, оказавших решающее влияние на всю историю человечества. Никогда еще с начала христианской эры ни законы, ни души не подвергались такому обновлению. Любящий отец и тщеславный брат сделают Лукрецию Борджа ставкой в матримониальной игре, и она будет играть роль, которую по своей воле, вероятно, не выбрала бы, но от этого она заслуживает не менее уважения и симпатии.

Женщина, способная в течение пятнадцати лет удерживать не только самого ветреного, но и самого очаровательного кардинала, заслуживает внимания. Благодаря своей прелести и доброму сердцу Ваноцца Каттанеи смогла сохранить за собой если не верность, то, по крайней мере, любовь столь неординарного мужчины, каким был Родриго Борджа. Это уникальный случай: ни один из князей католической церкви не был верен женщине на протяжении столь длительного времени. Такая привязанность делает кардиналу честь и отличает его от предшественников.

Столь долгая связь с Ваноццей в конце концов обрела форму морганатического брака. Если верить картине кисти неизвестного художника, хранящейся у Братства Милосердия в Риме, или же холсту Джироламо да Карпи, находящемуся на вилле Боргезе, возлюбленная кардинала-епископа обладала той цветущей красотой, в которой гармонично сливаются томность и пыл. Густые и шелковистые светлые волосы, ослепительный взгляд под сенью черных бровей, зеленые глаза, прямой, точеный, с четко очерченными крыльями нос, полные алые губы — все это придавало выражение необыкновенной силы и чувственности ее лицу. Волевой подбородок и гордая посадка головы говорили об энергичности и чувстве собственного достоинства. Внешность определялась характером. Эта высокая, крепкая и пышная, как Венера Тициана, женщина была необычайно обольстительна, что вполне соответствовало любвеобильной натуре кардинала Борджа. Она была безупречной матерью и идеальной подругой этого деятельного человека.

Фамилию Каттанеи можно встретить в Риме, Венеции, равно как и в Мантуе, Ваноцца — уменьшительное от Джованна, а Каттанеи происходят от Капитанеус. Литта, автор обширного труда об итальянских династиях, утверждал, что отцом ее был Рануччо Фарнезе. Подобное родство представляется несколько надуманным. Однако некоторые свидетельства ее происхождения можно найти в «Diarum» [1] «Дневник» (лат.). церемониймейстера Александра VI, где она упоминается как госпожа Ваноцца di casa [2] Из дома (ит.). Каттанеи; эта семья, вероятно, жила в Риме и принадлежала к мелкопоместному дворянству или буржуазии. Совершенно достоверно известно, что ее имя никогда не фигурировало в дошедшем до нас списке куртизанок.